3 
В глазах Мэтью эта женщина олицетворяла собой все презренное обывательское. Неприкрытая жажда славы, денег, поклонения и ни толики куртуазности, элегантности, вкуса. Но такие часто «липли» к Мэтью, принимая его снисходительность за симпатию.
— Я уже изучил рекламные проспекты нескольких элитных агентств по подготовке свадебных церемоний, — уведомил старик сына.
— Будь я на твоем месте, ограничился бы чтением финансовых сводок, — отшутился Мэтью.
— С таким отношением к делу тебе не бывать на моем месте, — резко предрек Андреос.
— Остроумно, — нагло отозвался сын. — Надо запомнить... Ты полагаешь, эта сознательная, практичная и мудрая девушка добавит благочестия в мою кровь?
— Я не настаиваю на том, чтобы вы поженились немедленно, — возразил отец.
— Конечно же, нет. Ты исключительно из-за старческой сентиментальности рассматриваешь красочные буклеты агентств, устраивающих свадебные церемонии, — поддел старика Мэтью.
— Послушай-ка меня, балбес! — наплевав на дипломатию, перешел в наступление Андреос Деметриос. — У Василия Константина только одна дочь. И если ее супругом не станешь ты, то…
— То им станет кто-то другой! — И Мэтью заливисто рассмеялся.
— Им станешь ты, — категорически заявил отец. — Ты обязан влюбить ее в себя.
— Вряд ли я способен на такое мастерское коварство, отец. Не забывай, что я в сравнении с тобой — ничтожество и бездарность, — в очередной раз отшутился сын.
— Согласен. И тем не менее женщины падают в твои объятия как перезрелые плоды.
— Женщины падают. А за охмурение этого подростка я не могу ручаться, — упорствовал Мэтью.
— Твоему брату это удалось, — разбередил свою рану Андреос.
— Они были влюблены друг в друга, — серьезно напомнил ему Мэтью.
— Ты претендуешь на его часть наследства, так почему не уважаешь его чувства? — со злым упреком бросил отец.
— Я никогда не претендовал на долю Алекса! — возмущенно вырвалось из уст хладнокровного Мэтью.
Андреос Деметриос насупился и угрюмо покинул кабинет, хлопнув дверью.
Мэтью продолжал сидеть на месте, спокойно глядя в окно. Он сумел вернуть своему лицу бесстрастное выражение. Оставалось вернуть внутреннее спокойствие, нарушенное обидным упреком отца.
Прежде после их напряженного противостояния Мэтью мог слышать за дверью умиротворяющий голос мачехи, которая легко умела найти подход к своему непростому супругу. Не различая слов, он всегда безошибочно догадывался, что именно она в очередной раз старается внушить упрямому Андреосу:
— Мальчик не будет стараться, если ты продолжишь тиранить его. Ты мог бы хоть иногда быть мягче с ним? Каждому нужно хоть изредка слышать слова одобрения.
— За что прикажешь хвалить этого транжиру? — гневно цедил Андреос. — Разве ты не видишь, что он смеется надо мной? Он ни во что не ставит семейные ценности!
— Ты утрируешь, — отвечала Мия. — С Алексом ты никогда не был так суров, — напоминала она ему.
— Потому что они разные. Мэтью не нужны наше внимание, любовь и нежничания. Ему нужна сильная рука.
— Гневаясь на единственного сына, ты не решишь проблему, — предостерегла его однажды Мия.
— Я ни разу не поднимал руку на Алекса, потому что он был хорошим сыном, — пробормотал старик, и на глаза ему навернулись слезы.
Он никогда не боялся показать свою слабость перед обожаемой женой. После скоропостижной смерти Алекса она постоянно видела эту влагу умиления, сожаления и бессилия что-либо изменить. Ей хотелось приласкать супруга, но она не могла погрешить против истины, поэтому тихо, но довольно строго произнесла:
— Это самоослепление, Андреос. Тебе известно, что именно наш Алекс разбил тогда твою бесценную статую. А Мэтью взял всю вину на себя и безропотно снес от тебя наказание, которое было неоправданно жестоким.
— Он всегда был непомерно дерзок. Он думает, что имеет на все право. Брать на себя чужую вину, снимать с себя, собственные обязанности. Он высокомерен и спесив. Он никого не признает. То, что он появился на свет, — моя непростительная ошибка! — опрометчиво выпалил Андреос, к ужасу своей супруги.
— Мэтью, ты нужен своему отцу, — сказала ему незадолго до смерти мачеха, которую очень расстраивали семейные распри. — Ты знаешь, что он никогда не признает это вслух. Он так же горд, как и ты. Каждая ваша размолвка разбивает мне сердце. Но вы даже о собственном -спокойствии никогда не позаботитесь, не говоря уже о моем, — укорила его Мия. — Ты его сын и должен стремиться понять своего отца. Он убит горем и разочарован. Он надеялся, что Александр пойдет по его стопам.
3 
