очень нудно 
68 
Царственным жестом Гривцова пригласили в примерочную. Коля пошел как на эшафот, с гордо поднятой головой. И тут началось.
Младшие приказчики накинулись саранчой. Один натягивал рубашку, другой застегивал ворот, третий подтягивал штанину, а сам верховный приказчик разглаживал спинку. Погружение в мужскую моду далось нелегко. Коля так привык к своей растянутой сорочке и поношенному пиджачку, что задыхался, сопел и не мог головой повести в тугом воротничке. А тут еще на ноги нацепили тугие колодки в форме лаковых ботинок.
Занавес отдернули. Аполлон Григорьевич, от волнения и безделья сжевав всю коробку монпансье, только ахнул. Перед ним красовался стройный, модный и цветущий господин из высшего общества. Настоящий джентльмен, судя по костюму. Поверить в чудо мешала взъерошенная шевелюра и слегка безумный взгляд, которым юный лорд шарил по сторонам. Николя дергал головой, словно пытался заглянуть себе за спину.
— Пусть орел на себя полюбуется, — приказал Лебедев.
Слегка поддерживая с трудом идущее тело, приказчики подвели к зеркалу во весь рост. На всякий случай Коля зажмурился, наконец набрался смелости и открыл глаза. То, что увидел, было настолько прекрасно, что на мгновение он ослеп. Именно таким Коля представлял себя в сладких снах: на светских раутах после вручения ордена за поимку коварных злодеев или на торжественном приеме, где его — сыщика с всемирной славой, встречали рукоплескания. Коля понравился себе настолько, что еще немного — и повторил бы судьбу Нарцисса, влюбившись в собственное отражение.
Случиться трагедии не позволил Лебедев.
— Конечно, не первый сорт, фигурой не вышли, но для наших целей сойдет, — сказал он. — Ничего, годится, жених.[6]
Холодный душ пришелся кстати. Коля покраснел, хотя и так, кажется, вся кровь, что кипела в его юном организме, прилила к щекам.
— Зря смущаетесь, коллега. Вам теперь смущения не по карману. Как самочувствие? Пульс нормальный? Голова не кружится от успехов?
— Душно немного, — пожаловался Коля.
— Это с непривычки, скоро пройдет, — сказал Лебедев и обратился к кудеснику мужских костюмов: — Сколько видел всяких ловкачей, но ваше искусство неподражаемо. Заверните этого мальчишку, я покупаю. Также десяток сорочек, платки носовые, пальтишко со шляпой боевой, ну всякое такое, сами понимаете. Пару чемоданов получше, чтоб все это наследство затолкать. И отправьте… Давайте-ка в отель «Франция».
Приказчик величественно поклонился и отошел исполнять.
Лебедев отцепил золотые часы и закрепил их на Колиной жилетке. Снял перстень, потребовал безымянный палец и нацепил на него. Перстень был чуть великоват и заваливался. Завершающим штрихом воткнул брильянтовую булавку в галстук. Словно отец передавал сыну семейные реликвии. Томные приказчики умилились такому сугубо мужскому ритуалу.
— Царапину на часах обнаружу… — ласково сказал Лебедев, — уши вырву с корнем.
— Уф… — только и прохрипел юный лорд Гривцов.
— В целом — достойно. На вашем примере приходится поверить жулику Дарвину. Действительно, из макаки можно сделать человека… Отдаленно похожего на человека. Богатого, но человека.
— Ну все, я готов, — кое-как прохрипел Коля.
— Готов он! Видали! Нет, коллега, до кондиции еще далеко.
— Что еще-то?
— Стричься, что же еще!
Подойдя к кассе, Аполлон Григорьевич прикрыл кошелек. Чтобы любопытный юнец не заметил, во что обошлось его преображение. Для такого дела денег не жалко. Куда их еще девать? Не все же букеты дарить.
* * *
Настоящих охотников в Охотничьем клубе не видели давненько. И хоть стены здесь украшали трупы несчастных животных, которых убили, отрубили голову, набили стружкой и повесили со стеклянными глазами, настоящих героев лесов и прерий здесь не бывало. Вернее, их приглашали, как большую диковинку, слушали их лекции, запоминали приключения, чтобы потом пересказывать наивным барышням и дальним родственникам.
В обычный день в Охотничьем клубе собирались те, кому хочется убить не зверей, а время. Охотой на эту редкую птицу были заняты все, прибывавшие сюда с утра до ужина. В основном при помощи сигар, изрядной выпивки и раскатывания русской пирамиды. Против такого оружия ни один бы зверь не возражал. Впрочем, и время тоже. День в клубе пролетал так незаметно, что назавтра непременно хотелось вернуться. И так всю вечность. Как во сне.
68 
