28 
Закончив рабочий день, Малышев едет на окраину города. Там, в пятиэтажном панельном доме по улице Тракторостроителей, живет бывший второй муж — загадочный Агеев. Малышев решает спросить на улице, где проживает сумасшедший, и ему сразу говорят: «Агеев Максим, что ли? Который жену чуть не зарезал? Он из шестого дома».
Малышев садится во дворе и ждет, не выведут ли родители больного сына на прогулку. Вскоре пожилая женщина сводит по ступеням подъезда слепого Агеева, провожает его до столика, где присел Малышев. Хоть Агеев по возрасту и ровесник Малышева, он похож на раннего старика: костист и сед, у него дрожат руки, а на лице застыла вечная судорога безумия. Мать говорит Агееву:
— Побудь здесь, сынок, я в булочную, всего на десять минут, — а Малышеву шепчет:
— Вы не переживайте, он смирный. Малышев идет за матерью Агеева:
— Слепой он?
— Нет, — отвечает мать. — Он все время что-то видит, но не то, что перед глазами. Он только иногда прозревает, раз в несколько дней на час или больше, а потом снова слепнет. А вы кто?
— Я из гаража, где раньше ваш сын работал. Пока вы в булочной, я посижу с ним, приветы от ребят передам, — так говорит матери Малышев и возвращается к Агееву.
— Извините за беспокойство, — обращается он. — Меня зовут Андреем. Я после вас третьим женился на Марине Липатовой...
Безумный поворачивает на голос слепую голову:
— Знаешь, что новый Сатана свирепей прежнего?
Малышев вздыхает и молчит, уважая психическую болезнь собеседника.
— Думаешь, я с ума сошел? — резко спрашивает Агеев. — Я нормальный. Просто меня сглазили. Понимаешь, что такое — сглазить?
— Ну, порчу навести, испортить, — поддерживает разговор Малышев.
— Сглазили, означает — глаза отняли! — рявкает Агеев. — А порча — это не сглаз! Ты холодец у Липатовых ел?
— Ел, — удивленно признается Малышев.
— Тогда поздно, — вздыхает слепой. — Отравили тебя... — он невидяще смотрит на Малышева. — Как же тебя угораздило к Липатовым? Неужели ты запахов нечисти не почувствовал?
— А чем пахнет нечисть? — интересуется Малышев.
— Не знаешь? — удивляется бывший муж. — Мочой, калом, женскими половыми запахами. А испражняется нечисть холодцом. Которым мужей кормят. — Он качает головой: — Ладно я зимой женился, у меня насморк был, вот и не вынюхал... А что-нибудь странное в доме обнаруживал? Кости сухие, перья, пучком связанные, веревки с узелками, отрубленные лапы куриные?
— Сразу и не вспомню. В буфете видел банку с опарышами, марлечкой прикрытую. Я подумал, тестю для рыбалки.
— Для рыбалки? — зло усмехается Агеев. — Это опарыши с трупа. На них Липатовы раковые опухоли готовят... Еще вспоминай!
— Однажды на чердаке нашел тетрадь всю исписанную, читал и ничего не понял. Вроде словами написано, а смысла нет. Еще ночью на двор вышел и тещу увидал. Она на корточках сидела и рыла под собой руками. Заметила меня, материться начала шепотом. Я думал, она разозлилась, что я подсмотрел, как она мочится. А еще, когда огород Липатовым вскапывал, нашел два кошачьих хребта...
— В одной постели с Мариной спишь?
— Жизнью интимной раз в неделю живем, а ночуем всегда порознь. Она говорит, что со мной не высыпается. У меня отдельная кровать.
— Крошки в простыне находил? Темные такие и пахнут плесенью...
— Бывали, — задумывается Малышев.
— Это земля с кладбища. Плохо твое дело, погубят и тебя колдуны Липатовы, глаза отнимут.
— Как отнимут? — с испугом спрашиваете Малышев.
— Как у меня, — вздыхает второй муж Areев. — Я был здоровый человек, а меня эти Липатовы искалечили и высушили, хотели сделать обезьяной в жизни. За это и убить хотел жену свою, Марину Липатову. Убить хотел умышленно, никаких драк и ссор между нами не было. Липатовы глаза мои украли. Я до сих пор помню, как это было. Вначале, как и ты, холодец ел. А каким-то вечером смотрел телевизор, и что-то непонятное стало вливаться в мое тело. И так каждый день понемногу заполняло с пальцев ног, потом ноги, живот, грудь, руки. Я чувствовал, как оно медленно вытесняет то, что находилось в моем теле, и наполняет чем-то другим. Я даже ощущал духовную перепонку между собой и новой субстанцией. Ничего не мог поделать с этим. Через некоторое время у Липатовых в прихожей на стене вместо иконы появилось большое зеркало. Когда я поглядел в зеркало, у меня возникло такое ощущение, что вроде на меня из моих глаз смотрит кто-то чужой, и зрачки сделались красные, как на фотографии со вспышкой. Я, допустим, разговариваю в гараже или с женой, а сам чувствую, глаза сами в сторону уходят или по кругу начинают бегать. А липатовский холодец, он все рос и меня настоящего вытеснял. Я в туалет по-большому схожу и понимаю, что собой, своим естеством сходил, себя выдавил, чтоб холодцу место освободить. И так жутко осознавать, что мое — это кожа снаружи, а остальное — вражеское. Однажды ночью я проснулся оттого, что невозможно стало. И такая боль: хоть застрелиться или голову об стенку расколотить. Я кричу, зову жену Марину, тесть прибежал и теща, схватили меня и держат. А глаза точно кто-то изнутри пальцами выдавливает...
28 
