очень нудно 
37 
Женя, промокнув слезы кончиком пододеяльника, набрала номер Лары. И почти сразу же услышала ее голос.
– Лара, слушай внимательно: они удалили мне матку… По ошибке… Мне срочно нужен адвокат. Найди денег, найми человека, а когда я вернусь домой, возьму деньги и все тебе верну…
Лара спросонья сначала ничего не поняла, несколько секунд пыталась вникнуть в смысл слов, доносящихся из телефонного аппарата, а когда поняла, не поверила в реальность происходящего.
– Женя, держись, я приеду рано утром, я бы и сейчас приехала, но сейчас ночь, в больницу к тебе меня никто не пустит… Переживи, пожалуйста, эту ночь, постарайся уснуть, попроси, чтобы тебе сделали укол…
– Они уже сделали укол, – рыдала в трубку Женя. – Лара, они убили моего ребенка…
– Нет, Женечка, это не они убили твоего ребенка… Ты потеряла его здесь, дома… Ты сказала, что на тебя кто-то напал…
– Да… Напали… – Голос ее звучал уже растерянно, словно она только что начала припоминать, что случилось с ней накануне, перед тем как она позвонила Ларе в дверь. – Если со мной что-то случится, знай, что у меня рано утром была Ирина Васильева и с ней мужик, который хотел меня изнасиловать… Понимаю, это звучит отвратительно и неправдоподобно, быть может, именно поэтому со мной и случилось то, что случилось… Они просили меня подписать какую-то бумагу…
Женя вдруг поняла, что разговаривает громко, на всю палату, и что лежащие вокруг нее женщины и притихшая рядом с ней сестра Марина слушают каждое ее слово…
– Лара, я жду тебя утром.
Она отключила телефон.
– Больше двух месяцев тому назад у меня пропал муж, оператор, он поехал в Африку, чтобы делать фильм о львах, и исчез… Скорее всего, он погиб. Единственное, что у меня оставалось, это ребенок…
Ей казалось, что если она сама, не дожидаясь вопросов, объяснит все, что произошло с ней, всем тем, кто находился сейчас рядом с ней, то в голове ее все прояснится, приведется в порядок и будет легче и стройнее думаться.
– Эту суку надо посадить… – сказала одна из женщин.
– Вы сказали, что на вас утром кто-то напал? Хотел изнасиловать? – спросила Марина, у которой от разыгравшейся в этой палате трагедии пропал сон. – Это правда?
– Моя бывшая подруга… Привела какого-то мужика, они просто хотели напугать меня, он набросился, сорвал с меня рубашку… А потом выяснилось, что им надо, чтобы я поставила свою подпись… на какой-то документ, на доверенность…
– Плохо дело…
– На машину вроде…
– Так на машину или на что-то другое? Если ты подписала генеральную доверенность, к примеру, то ты в два счета можешь остаться нищей… Это значит, что ты кому-то доверила ставить свою подпись вместо твоей, значит, этот человек имеет теперь право продать все твое имущество и распоряжаться всеми твоими деньгами, счетами… Это очень опасный, почти смертельный документ, такой редко когда кем-то составляется… – Женщина говорила очень тихо, но каждое слово острыми пронзительными иглами впивалось в мозг и болью отдавалось в разрезанном животе Жени.
Все рушилось, рушилась и сама Женя, ее тело, ее сознание… Ей вдруг захотелось спать, она слышала, как где-то далеко кто-то еще продолжает говорить, в глаза светит молочная лампа, но все равно – спасительный сон уже проникал в поры, заставляя тело погружаться все глубже и глубже… Последнее, что она услышала, было:
– Она уже спит… Я выключаю свет… Вот ведь не повезло девочке…
– А она не сумасшедшая? Какие-то львы, кто-то хочет ее изнасиловать… Как-то все неправдоподобно…
– У нее шок, тоже надо понимать…
– Давайте уже спать.
11
Усадьба
Проснувшись, он снова оказался в аду, точнее, в той усадьбе, где под высокими потолками, подобно летучим мышам, притаились семь душ, оторванных от своих тел, сложенных в дровяном сарае и превратившихся в гигантские сосульки, упакованные в простыни. Он силился вспомнить, не знает ли кого из них, даже морщил лоб и хмурил брови, как если бы это могло помочь ему прояснить мозги, но ничего не выходило. Вот разве что лицо Дмитрия показалось ему знакомым. Разговаривая с ним, он не чувствовал никакого напряжения и был почему-то уверен, что, случись опасность, Дмитрий не выдаст его, что его принципы, а может, и что-то еще, быть может, какая-то долгая история, связывающая их в прежней жизни Германа, не позволит ему совершить подлость. Он даже не то что вспомнил его лицо, нет, просто этот человек показался ему очень надежным, как если бы он был знаком с ним раньше, но так случилось, что жизнь разлучила их, развела в разные стороны. Кроме того, он откуда-то знал, и это знание пришло к нему только что, стоило ему только открыть глаза (а он проснулся в спальне, под теплым одеялом, и чувствовал себя много лучше, чем тогда, когда читал книгу этой Закревской), что Дмитрий появился здесь не случайно и что ехал он на Новый год именно сюда, в эту усадьбу, к этому хозяину, но опоздал и обнаружил семь трупов и одного-единственного живого человека – самого Германа. Кто этот человек – Дмитрий? Почему он постоянно называет цифру восемь, как будто бы на балу должно быть непременно четное количество гостей – четыре пары? Но как же тогда объяснить, что одна из четырех женщин, приглашенных на бал, была просто кухаркой и на ней вместо бального платья было обыкновенное, черное, поверх которого был повязан белый фартук? Нет, и дело здесь не в бале, хотя тема бала отчего-то была близка Герману, как будто бы в его жизни было что-то связанное с балом, с Женей.
37 
