очень нудно 
37 
– С каких это пор он – искренне мой? – заворчала я.
– Ты что, не рада? – потряслась Римма. Я отвернулась и загрустила. Интересно, Полянский так больше никогда и не появится? Даже в столовую не придет?
– Алло?! – заорали все.
– Я рада, просто счастлива. Лайон приезжает. Супер. Напишите, что я страстно мечтаю с ним познакомиться поближе. Напишите ему мой адрес и телефон. Пишите что хотите, хоть размер моей груди, – сказала я, потому что вдруг ужасно обиделась на Полянского и на судьбу. Или же большей частью потому, что это было именно то, чего от меня и желали услышать.
– Другое дело, – одобрительно загудело наше осиное гнездо.
Через полчаса всемирная паутина оттаранила в Вашингтон душевно составленное Таней Дроновой письмо. От меня. По нему выходило, что в приезде Лайона я вижу настоящий перст судьбы. Что мое сердце трепещет в ожидании большого светлого чувства и что я рекомендую ему поселиться в гостинице Космос по приезде. Так мы сможем видеться чаще. Откровенно говоря, гораздо чаще, чем мне бы хотелось. От гостиницы Космос до моего дома пешком пять минут неторопливым шагом, так что остается надеяться, что этот пресловутый Лайон будет слишком занят, чтобы уделять много внимания моей персоне. Или вообще, его самолет разобьется и рухнет куда-нибудь посреди океана. Нет. Так нельзя. Ради того, чтобы я не встречалась с дохлым американцем, Всевышнему придется загубить слишком много народу. Пожалуй, такого удара моей карме не вынести никогда.
– Тебе надо срочно подготовиться! – наперебой заверещали бабы, осматривая меня. Я удивилась, поскольку в последнее время, по ощущениям, только и делала, что занималась собой. Я даже бегать не бросила, то есть ходить. Наоборот, прогулки под музыку очень помогали ставить мозги на место. Не то чтобы я похудела, поскольку голодовки я давно сменила на перекусы, но одевалась вполне аккуратно (главным образом ради Полянского) и красилась ежедневно. Что они имеют в виду?
– А то, – урезонила меня Лиля, опытная, как видно, в интимных делах. – Наверняка тебе предстоит раздеваться. И что ты покажешь? Ни эпиляции, ни загара, ни-че-го!
– Н-да, – отвернулись от нас в растерянности Римма и Анечка. Видимо, одна, в силу давно заплесневевшего замужества, а другая, в силу комплексов из-за лишнего веса, тоже не имели ни эпиляции, ни загара. Я удивилась, потому что никогда не считала эти элементы необходимыми и категорическими. Плохо, конечно, если на ногах кучерявятся березовые рощи, но, в целом, на мой взгляд, это не так критично. Вот отсутствие физического влечения не лечится никак, а подмышки побрить никогда не поздно.
– Американцы – народ привередливый, – заверила меня Селиванова тоном знатока из клуба «Что? Где? Когда?», – им подавай совершенство. Трепетную женскую душу в красиво упакованном, ухоженном русском теле. На меньшее они не согласны.
– Ну, ничего, – сбавила темп Римма. – Время у нас еще есть, все успеется.
– Конечно, – радостно кивнула я, но, как оказалось, поторопилась. Времени-то у меня и не оказалось. То есть, конечно, оно должно было быть, поскольку это действительно не так просто – прилететь из Вашингтона в Россию. Но оказалось, что Лайон – любитель сюрпризов. Он не писал мне о своих планах раньше «потому что ужасно боялся сглазить. Я поставил твою фотографию в рамку и смотрю на твое спокойное нежное лицо каждый вечер. Я так и вижу, как ты будешь встречать меня по вечерам дома, когда я буду возвращаться с работы. Мне так многое хочется тебе дать, что я сам пугаюсь своих чувств – ведь я никогда даже не видел тебя лично. Я давно хотел приехать в Россию, даже специально взял программу, связанную с Москвой. Но пока не уверился окончательно, решил не писать, не волновать тебя. Искренне твой Лайон!».
– Вот так, – развела руками Таня Дронова, когда в среду перевела это его письмо. Оказалось, что тот не стал волновать меня до такой степени, что уже имел на руках билет до Москвы на пятнадцатое октября. А поскольку сегодня было уже третье, времени на эпиляцию и загар осталось совсем мало. По-честному, даже времени толком впасть в ужас и панику у меня не осталось. На бешеных скоростях меня погнали в салон красоты, расположенный неподалеку от работы. Три дня я подвергалась разного рода пыткам. Результаты пилингов, солярия и масок отсматривали с пристрастием в туалете. На вскидку, результат был сомнительным и не стоил тех денег, которых стоил.
– Видимо, все-таки надо заниматься собой регулярно. Такие марш-броски результатов не дают, – вертела в руках мой подбородок Римма. Туалет уже надрывался изображать из себя косметический кабинет, но на войне как на войне. На выходные я отбыла домой с обещаниями качать пресс, делать огуречные маски и мазать тело увлажняющим кремом. Я чувствовала себя рабыней, которую готовят на продажу. Скоро будут осматривать зубы и проверять на отсутствие аномалий, а я буду стоять и делать вид, что мечтаю об этом больше всего на свете. Если бы я осмелилась сказать вслух, что вовсе не уверена в желании дефилировать перед этим «Искренне моим Лайоном» в голом виде, меня бы забили камнями. Поэтому я молчала. Все выходные из чувства протеста я лежала на диване и жевала бутерброды. В порядке исключения я мазалась кремом. После солярия кожа высохла и стала пожухлой, как осенний лист. Наверное, я в порыве энтузиазма переборщила с количеством минут на сеансе.
37 
