очень нудно 
47 
Значит, он испугался, что я перестану вести эту томительно-прекрасную сексуальную жизнь (иными словами, спать с ним) и потребую официального статуса. А он не готов на него. Почему? Боится ответственности? Или еще большей близости?
«Окстись! Куда уж больше близости? Вы и так проводите вместе все свободное время!» – резонно заметил мой встроенный голос.
– Да. Точно, – согласилась я. – Тогда что? Почему Бориса так пугают разговоры о любви?
«Потому что он женат! – прошептал внутренний голос. – Тебе что Света говорила еще три месяца назад?»
– Что?! – замерла я, хотя уже знала, что подумаю через секунду. Можно, конечно, игнорировать Светин голос разума, но что делать с тем, что раздается у тебя внутри?
«То! У тебя уже был Андрей, который тоже никогда не проводил с тобой выходные и категорически отрицательно относился к разговорам о любви и штампах. К разговорам о штампах он относился особенно отрицательно!»
– Что же делать? – принялась я кусать губы.
«Проверь паспорт Бориса! – напрашивался очевидный ответ. Доверяй, но проверяй. Сам себе не поможешь, никто не поможет. Человек сам творец своего счастья!»
– Не хочу, – замотала я головой. – Не буду.
«Ну и дура», – обиделся внутренний голос и замолчал.
Я сидела на диване, сложив ручки на коленках, и пыталась думать о чем-то постороннем. Например, о том, как все-таки у Бориса дома уютно. И все продуманно. Ничего лишнего, всему свое место. Но тут мои глаза уперлись в брошенный на диване Борисов пиджак. Я бы сопротивлялась до последнего и не сделала и шага, но змей-искуситель был на посту и вывернул пиджак изнанкой. Прямо перед моими глазами был виден внутренний карман, на пуговке. А из него, вот черт, торчал краешек кожаной обложки паспорта. Это не мог быть кошелек или водительское удостоверение. Это точно был паспорт. Точно.
Ну, пан или пропал. Если там пусто, тебе, конечно, будет очень стыдно за свое поведение, но что в этом страшного? Тебе и так с завидным постоянством бывает стыдно за свое поведение. А так, по крайней мере, тебе будет ради чего ждать долгие годы. Проявлять такт и понимание, пока Борис убедится, что ты не собираешься слопать его не следующий день после ЗАГСа.
– Господи, какой кошмар! – громко сказала я, словно надеясь, что кто-то услышит и остановит меня. Скажет, «что ты делаешь, негодяйка!», и отберет у меня этот брошенный пиджак. Но никто не пришел на помощь. Все-таки, Чип и Дейл – всего лишь грызуны. Я выбежала в прихожую, открыла входную дверь и прислушалась к тишине в подъезде. Тишина была гробовой. Я захлопнула дверь и прокрутила замок на все его четыре оборота. Если ОН вернется раньше (непонятно, как, потому что подняться на одиннадцатый этаж гораздо дольше, чем мне пролистнуть паспорт), то я услышу поворот ключа в замке. И успею убрать паспорт и стереть свой интерес с лица.
– Нет. Не могу, – замерла я, когда пальцы коснулись этого оттопыренного краешка паспорта. Неужели я сейчас своими руками расстегну пуговку, выну паспорт и раз и навсегда перестану верить Борису. Так, как верила до этого момента. Все наши отношения развалятся на две половины – до и после. Как с грехопадением. Яблоко, выданное местным ОВД.
«Делай! – зазвучал во мне голос теперь уже Светы. – Другого шанса не будет».
– Эх, была не была. В конце концов, не я в этом виновата, а как минимум Андрей.
Мои пальцы расстегнули маленькую пуговку и вытянули на свет божий Борисов паспорт. Я судорожно пролистнула страницы. Первой важной информацией было то, что Борис носил оригинальную фамилию «Аверин». Значит, в случае чего я из Тапкиной сделаюсь Авериной. Мадам Аверина. Заманчиво. Так. Далее я выяснила, что у него действительно есть ребенок. Тоже сынок и зовут его Алексей Борисович. Ему, м-м-м, пять лет. Значит, примерно прошлым летом они с этой белобрысой мадам вместе фотографировались на пляже. Между прочим, мы с Борисом уже были знакомы, тогда он подарил мне чудесный карманный компьютер, которым, кстати, я пользуюсь до сих пор. Н-да, надо листать страницы дальше, а то, не ровен час, Борис вернется, и я не узнаю самого главного. Меня трясло, руки дрожали, и хоть я и была сама себе противна, а ничего не смогла с собой поделать. Через пару секунд я оказалась на странице «семейное положение».
«Вот и все!» – сказал мне внутренний голос и замолчал. Наступила странная тишина. Я сидела над паспортом, позабыв о том, что надо прислушиваться к двери, и смотрела в окно. Раскрытый паспорт лежал у меня на коленях. Мне не хотелось вчитываться в штамп, который там имелся. В единственном числе. Пять лет назад отделом ЗАГСа нашего района был зарегистрирован брак Бориса и гражданки Зои Александровны Дмитриевой, какого-то там (на десять лет больше, чем у меня) года рождения. Мадам Аверина наличествовала и без меня. Штампа о разводе не было! Шли минуты. Шли, шли, шли… Я вспоминала Андрея, вспоминала, как он улыбался, когда мы встречались. Как он любил меня, как встречал из института и вез в ресторанчики. Как обещал мне все, чего я только не пожелаю. Он, по крайней мере, хотя бы что-то мне обещал. А Борис… Борис ничего не обещал. Но не потому, что такой честный и старается уберечь меня от преждевременных ожиданий, а потому, что точно знает, для чего я ему и зачем. По каким-то непонятным для меня причинам я подхожу только для длительных сексуальных встреч на свободной от жены территории. И не больше. И Борис, как бы он ни выглядел надежно и правильно, такой же, как и все. Борис… Даже от одного его имени мне стало невыносимо больно. Тут раздался звук поворачивающегося в замке ключа. Я попыталась было запихнуть паспорт обратно в карман, но перенервничала и не успела. А потому я просто швырнула его на диван и выскочила в прихожую.
47 
