очень нудно 
62 
– Что все? Что закончится? – не понимала я.
– Увидишь, – сказал он и скрылся в дверях.
Оказалось, что девушка, к которой он меня отвел, – парикмахер, какой-то дорогой и жутко крутой к тому же. Она и еще одна холеная девица с рыжими волосами и на десятисантиметровых каблуках усадили меня в массивное радиоуправляемое кресло, замотали в покрывало и принялись расчесывать, приглушенно обсуждая качество (сомнительное) и количество (недостаточное) моих волос. Мне эта ситуация показалась невероятно забавной, совершенно недопустимой, но при этом весьма пикантной. Значит, Алексей решил модифицировать меня и даже не стал спрашивать на то моего согласия? Такая уж у нас с ним была игра, волнующая и немного опасная, но я решила не нарушать ее правил. Думается мне, больше всего ему нравилось вот это ощущение силы, власть, которую он неожиданно обрел над другим человеческим существом. Что ж, до этих пор никто и никогда не пытался владеть мной, любить меня, играть в меня, как в любимую живую игрушку. Я решила отдаться девицам, закрыла глаза и расслабленно слушала музыку.
В конечном счете после нескольких магазинов и множества моих восторженных (честное слово!) криков передо мной в зеркале возникла некая особа: высокая, стройная, с длинными ногами, с гладкими и сияющими, как в рекламе, черными волосами, такими, что самая черная ночь показалась бы днем рядом с их чернотой. Она была одета в черное – то ли короткое платье, то ли длинный свитер, трикотажный, с четырьмя большими блестящими пуговицами и в черные с вышивкой джинсы. Этот наряд так лихо вытягивал ее фигуру, что никто бы и предположить не смог, что у нее, красотки, тяжелые бедра и непропорционально маленькая грудь. Шею прикрывал лихо накрученный белоснежный шелковый шарф, на ногах великолепно сидели длинные узкие сапоги-ботфорты на высоком, но странно удобном каблуке. Девушка в зеркале держала в руках теплую дубленку и растерянно смотрела на себя. Она никак не могла себя узнать.
– Ну, как? – спросила меня рыжая. – Пойдет?
– Не то слово, – вымолвила я. – Я даже не думала, что могу такой быть.
– Все не думают, вот и ходят с авоськами. Ладно, звоним Алексею.
– Лёш, это просто… фантастика! – взвизгнула я, когда по звонку моих добрых каблукастых ангелов Алексей приехал, чтобы на меня посмотреть. Я бросилась ему на шею и поцеловала в щеку, я чувствовала себя героиней из фильма «Красотка», только, пожалуй, без ее темного прошлого. Хотя моего прошлого тоже любой бы хватило.
– Всегда пожалуйста, – делано равнодушно бросил он, но потом улыбнулся и добавил: – Ничего так получилось, да?
– Я просто в ауте.
– Имей в виду, я хочу, чтобы ты была именно такой, – заявил он. И добавил, что через пару недель я должна буду начать бросать курить.
– Буду, товарищ генерал, – счастливо улыбалась я.
– Ладно, я тебя не смогу отвезти, у меня еще есть дела. Доедешь сама, я тебе потом позвоню, – коротко скомандовал он, поцеловал меня и оставил, посадив на метро.
Я стояла оглушенная и с удивлением ловила на себе заинтересованные взгляды мужчин. Как Катерина сказала? При твоей внешности и фигуре все решает правильно подобранное пальто? Что ж, сегодня на мне были определенно правильные вещи. Я не знала, не могла понять, зачем все это надо самому Алексею и какого рода чувства он испытывает ко мне. Может быть, он в детстве мечтал играть в Барби, а ему не разрешали. И теперь он играет в меня. Возможно. Ясно одно, он гораздо лучше меня знал, что мне подойдет, что улучшит мою внешность, красота которой – вещь спорная, а что только испортит дело. А в тот день я летела домой, практически не касаясь земли. Так мне не терпелось показать результат трудов (и расходов) одного мужчины – другому. Владимир – вот единственный, кого я хотела бы поразить.
Глава четырнадцатая,
в которой я понимаю, что много – это тоже плохо
Устами младенца глаголет истина,
но взрослые мужчины предпочитают
футбольных комментаторов
Считается, что, если уж ты хочешь оставить одного мужчину, лучше всего не делать этого до тех пор, пока ты не сыщешь какого-нибудь другого, на замену. Как-то комфортнее и проще знать, что ты в конечном счете не останешься одна. И я эту мысль на самом деле разделяю. Уж кто-кто, а я наелась этого одиночества, накушалась сполна. Когда Сосновский оставил меня, собрав вещи и перенеся свое бренное тело на четыре этажа ниже, я осталась совершенно одна в своей руинообразной, почти непригодной к проживанию человеческого существа квартире. Я помню, как ходила по вечерам из комнаты в комнату, как слушала чьи-то шаги на лестнице и дрожала, как не могла заснуть ночью от звенящей тишины. Нет, я – определенно – не фанат одиночества. Когда-то я думала, что если даже мне не суждено найти и встретить свою Большую Любовь, мне просто надо, чтобы был кто-то рядом. Чтобы не было так страшно и холодно, вот и все.
62 
