65 
Минут десять я проторчала на лестнице, выкурив несколько сигарет, одну за одной. Вспомнила, как Алексей сказал, что на следующей неделе я должна начать бросать курить. Вот уж точно, плохая выдалась неделька, чтобы бросить курить. И вообще, если бы я сама захотела, я бы давно бросила курить. И все что угодно бросила бы. Ведь бросила же я только что Владимира. И не чихнула. Вот только руки немного трясутся. Кстати, что это вообще за странное у всех мужчин желание решать все за меня, управлять мной, как каким-то роботом. Брось курить, начни пить. Надень черные сапоги. Внезапно мне совершенно разонравились все шмотки, надетые на меня по воле Алексея. И если бы не слова Владимира, что раньше ему нравилось больше, как я выглядела, я бы уже их сняла и надела бы свои любимые джинсы. Тем более что я уже устала стоять на шпильках, у меня подкашивались ноги и, кажется, начало натирать левую пятку. Позор, сапоги за такие деньжищи не должны бы натирать вообще.
– Послушай, Диана, что ты имела в виду? – вдруг откуда ни возьмись появился предо мной Владимир. Я, видимо, настолько глубоко погрузилась в собственные мысли, что не заметила, как он вышел из квартиры.
– А, что? Ты о чем? – растерялась я.
– Ты сказала, что… что-то там про оставить меня одного. Я не понял в точности, о чем ты говорила? О том, чтобы я поработал? Да? – с надеждой уточнил он. Я вздохнула. Ну, почему все так сложно, и как же сильно я бы хотела, чтобы эта странная, глупейшая стена, по неизвестным мне причинам имеющаяся между нами, вдруг бы рухнула, как в свое время Берлинская стена. Зачем мы так уперты в своих намерениях быть в собственной скорлупе? Почему боимся признаваться в слабостях, в чувствах? Зачем стремимся защититься от всего, если все равно рано или поздно все кончается вот этим?
– Нет, я не об этом говорила. Я больше так не могу. Думаю, нам лучше будет расстаться, – еле слышно пробормотала я, продолжая смотреть в окно. Там, за окном, уже стемнело. Выл ветер, поднимая в воздух не успевшие еще осесть снежинки, крутя их, как белый тополиный пух. Было очень грустно. И тихо. Потом кто-то вызвал лифт, а мы все молчали.
– Но это невозможно! – прошептал он.
– Почему? – удивилась я. В этот момент я малодушно пожалела, что не воспользовалась его непониманием как поводом. Надо было сказать, что я просто погорячилась, что ничего такого не имела в виду и что мы можем и дальше продолжать проживать вместе, как сумасшедшие идиоты, изображая идеальную пару, которой вообще не существует. Но я так устала ждать и надеяться, мне была невыносима даже мысль о том, чтобы продолжать влачить это странное существование.
– Я… мы договаривались! – жалобно всплеснул руками он. – Я же не мешаю тебе жить. Зачем тебе уходить. Мы можем…
– О чем ты? – помотала головой я. – Нет, мы совершенно больше не можем. Так не может продолжаться вечно. Я не нужна тебе, ты меня не любишь. Я не должна с тобой жить, Алексей прав. В таких вещах ни один договор не может быть действительным.
– Но ты не можешь так поступить со мной! Просто не имеешь права! – В голосе Владимира послышалось самое настоящее отчаяние. – Ты не можешь уйти! А как же Ванька, я не представляю…
– А при чем тут он? Речь идет о нас.
– И что, ты его увезешь? Да? – Он вдруг заговорил со мной совершенно другим тоном. – Вот так просто, возьмешь и разрушишь все? Думаешь, имеешь на это все права?
– Но… постой, что ты такое говоришь. Конечно же, я не буду ничего разрушать.
– Да? Так я тебе и поверил. Знаю я вас, думаешь, что я тебе позволю взять и отобрать его у меня? – еще более зло переспросил он. – Так ты знай, я тебе его так просто не отдам. Можешь делать все, что хочешь. Можешь жить с этим Алексеем, если уж тебя не устраивала наша жизнь. Можешь уходить, но его я тебе не отдам. Даже и не думай!
– Ты спятил? В каком это смысле? – поразилась я.
– В прямом! – выкрикнул он. – Разговор окончен.
– А, по-моему, разговор только начинается, – нахмурилась я. Честно говоря, я вообще не понимала, что происходит.
– Все вы одинаковые. Думаете, можно вот так все решать? И почему? Потому что вы – матери? Нет уж, не надейся. Я буду биться до последнего! – высказался он.
– Знаешь что, – разозлилась я. – Бейся с кем хочешь. А я… я, пожалуй, выхожу из игры. Да, и вообще, если хочешь знать, я не понимаю даже, о чем ты говоришь.
– О, ты все понимаешь. Я говорю о Ваньке. И я не позволю тебе забрать его у меня.
– Да я и не собиралась. – Я попыталась вставить свое веское слово, но Владимир будто обезумел. Он совершенно меня не слушал. Под конец он окончательно поразил меня тем, что взял с подоконника пачку моих сигарет (!!!), достал оттуда одну и прикурил моей зажигалкой. Вдохнул дым, закашлялся и сморщился от отвращения.
65 
