84 
– Я прямо успокоилась, – подняла бровь Ника.
Я снова поймала себя на мысли, что наши отношения не совсем типичны для матери и дочери. А теперь еще у нас, кажется, начинаются отношения, не совсем типичные для мужчины и женщины. Ну и что. Главное, Шувалов стоит на коврике в моей прихожей и ждет, когда я выйду к нему. Конечно, в жизни так не бывает. Ничто не длится вечно. Разве что некоторые из современных сериалов.
Всю дорогу к дому Станислава мы чинно сидели в его машине и слушали новости. Политическая обстановка в стране была напряженной, плавно перетекающей в огнедышащую. Если этого всего не знать – еще можно было как-то протянуть. Но я не представляла, как Шувалов живет, зная, что нас пытаются турнуть из «Большой восьмерки», а нефть куда-то то падает, то вытекает.
– Хочешь, я переключу? – из вежливости спросил он.
Я подумала и отказалась.
– Нет, все это вполне интересно. Слушай.
– Я бы и не переключил. Надо быть социально ответственной. Как можно жить в стране и не знать, что в ней происходит? Ты вот ходила на выборы в муниципалитет?
– Это когда президента выбирали? Ой, я не могла. У меня огурцы могли переспеть, надо было ехать снимать теплицу, – заволновалась я. – Но его же и без меня выбрали.
– Да не президента, хотя теперь я буду знать, что ты променяла выборы на огурцы. В муниципалитет? В управу ты ходила?
– А это где? – невинно спросила я и ласково посмотрела на него. Даже заискивающе. В конце концов, что он хочет от маленькой женщины? Тем более такой худенькой, как я.
– Не важно, – встряхнулся он. Да, какие же мы все-таки разные. И все равно мы вместе. Ну вот, доигралась. Скоро и я стану думать о политике. И почему, как только со мной начинает происходить что-то необычное, я улетаю в какие-то дебри диких фантазий. Вот и сейчас… мы стояли в его прихожей, и он настойчиво стягивал с меня свитерок.
– Але, Надюша. Ты здесь?
– Конечно же, я здесь. Так, какие-то идиотские мысли в голову лезут.
– Какие?
– Про политику. Не важно. Забудь. На чем мы остановились?
– Вот на этом, – он расстегнул пуговицу своей рубашки.
– А-а! Продолжай, – улыбнулась я. Теперь я точно знала, что каждая женщина имеет право на счастье, пусть даже это счастье руководит предприятием, увлекается политикой и ездит по дорогам, соблюдая все мыслимые и немыслимые ПДД. Мы – женщины – сильные. Мы стерпим всю эту ерунду. Потому что счастье – оно того стоит.
Эпилог
После всех этих событий жизнь устаканилась и вошла в новое, но вскоре тоже привычное русло. Кое-что, конечно, поменялось, и довольно сильно. Я работала в новой должности, и уже никто не посягал на мое право болтать с подружками по телефону, сидеть с ними в своем отдельном кабинете и переписываться с целым светом по «аське». И только мама еще долго ждала, что меня с позором выгонят из управляющих. Устав от ее бесконечных придирок, я напомнила ей, что меня не увольняют только потому, что я – любовница босса. Услышав это, как вы понимаете, она была счастлива. Не тому, что я наконец-то заполучила нормального мужика. Она обрадовалась, что я по-прежнему все та же маленькая идиотка, нуждающаяся в ее бесконечном воспитании. Теперь она звонила мне по вечерам и отчитывала:
– Имей в виду, если ты залетишь, он тебя обязательно бросит. Все мужики одинаковы! Не забудь про контрацепцию! Не хватало, чтобы ты снова залетела не пойми от кого! Хватит нам того раза!
– Мама, но ведь Леонид, по которому ты так сохнешь до сих пор, бросил меня только после твоих же настоятельных требований, – пыталась отбиваться я.
Мама не желала слушать мои доводы. Поэтому я не торопилась знакомить ее с Шуваловым.
Алену Епифанцеву, конечно же, уволили. По ее собственному желанию, которое совпало с нашим. Когда она написала заявление, то в нем указала, что ей предложили более выгодное место, соответствующее ее таланту. В общем, надо отдать ей должное, уходила она с высоко поднятой головой. Мало кто в офисе до конца понял, что произошло, а я не стала распространяться. Какая разница? Пусть она уйдет, крича, что ей предложили место в «Майкрософте». Главное, пусть уйдет. Потому что натыкаться на нее – все равно что вляпываться в собачьи какашки: не страшно, конечно, но очень противно.
Хрюниной вскоре снова вернули должность менеджера, и она льстиво улыбалась мне, если мы сталкивались с ней в лифте. Она думала, что это моя заслуга, но я тут была ни при чем. Хороших менеджеров мало, а она на самом деле хороший работник. После того как закончилась история с компьютерами и клиент получил все причитающиеся компенсации в обмен на обещание не подавать в суд, ко мне многие стали относиться с уважением. Это было очень приятно, конечно, но я все равно чувствовала неловкость. Потому что совсем к этому не привыкла. Не привыкла, что меня называют по имени-отчеству. Что передо мной заискивают.
84 
