17 
* * *
Помню, когда я только появилась на Патриарших, Варечка поручила мне большую стирку. Она тогда еще не отдавала отчета в том, насколько я бесполезна, а я боялась ее разочаровать, так что старательно делала вид, что от меня может быть много пользы.
– Белье, скатерти, полотенца. И вот из этой корзины всякую мою дребедень. Сетка в шкафчике, – пояснила Варечка и упорхнула на какой-то пленэр. Под пленэрами понимался совместный выезд альтернативно-богемной общественности на чью-нибудь дачу с этюдниками, палитрами, маринованной в луке бараниной и ящиком коньяку. Пленэры Варечка очень уважала, считала, что именно на них она больше всего растет как художник. Не знаю, так ли это, а только приезжала с пленэров она такой мятой и измотанной, что становилось понятно – человек пахал, человек устал. У человека даже кисти от такой нагрузки в руках трясутся.
Я стирала до этого раза два в жизни, и то в качестве элемента детской игры «Дочки-матери». Да-да, я тоже играла в куклы и терла куклино платьишко по детской стиральной доске странного вида, сидя в детской ванночке. Теперь же передо мной стояла реальная задача, и я решительно намеревалась с ней справиться.
Объективно, я старалась сделать все как надо. Я собрала вещи, что предназначались для очистительной процедуры, в одну кучу, с трудом вычислила ее примерный вес безменом, затем, старательно вчитавшись в инструкцию на стиральном порошке, попыталась понять, сколько его надо и куда его класть. Затем встала перед почти неразрешимой проблемой – как поставить программу и какую из них мне, собственно, надо.
«Надо идти по логическому пути», – подумала я и присмотрелась к надписям на самой машине. Там, наполовину стертые от времени, значились надписи: «очень сильное загрязнение», «среднее загрязнение», «легкое загрязнение» и «экспресс». Еще значились какие-то цифры и знаки, но они логическому взлому не поддавались, так что я не стала на них заморачиваться. Осмотрев свою кучу, в которой имелись как очень замызганные кухонные полотенца, так и относительно чистое нижнее белье, я пришла ко вполне логическому выводу о том, что вещи передо мной весьма и весьма «очень сильного загрязнения». И вообще, чем больше стирки, тем чище бобик. В общем, я затолкала вещи в барабан и нажала кнопку. Ни на секунду у меня не возникло сомнений, я даже не задумалась о том, что означала Варина фраза о «сетке в шкафчике». Про то, что нижнее белье стирается отдельно и в специальном мешке, мне и в голову прийти не могло. Я тогда вообще только что сбежала из мира, где булки растут из витрин магазинов, а пища добывается кредитками.
В общем, я справилась с задачей: вещи пошли весело крутиться по самой интенсивной программе при девяносто пяти градусах батюшки нашего Цельсия. С чувством выполненного долга стряхнув с усталых рук остатки порошка, я торжественно отбыла пить чай на своем окне, а машина в течение двух с лишним часов производила массовую экзекуцию натуральных и синтетических тканей. Результат ошеломил не только меня!
– Wow! – только и сказал очередной жилец-иностранец, присутствующий при выемке белья. Он в тот момент употреблял на кухне яичницу и наслаждался «вкусом настоящей России в самом сердце столицы». Я же молчала, остолбенев. У меня лично пороху не хватило даже на «Вау!». Только разве что на сдавленный писк. Все белье приобрело ровненький розовато-серый оттенок, с вкраплениями красных линий на местах сгибов. В моем паникующем мозгу замигал красный сигнал опасности, я задергалась и забилась в истерике.
– Что ж это! – восклицала я, перебирая утраченные материальные ценности, большая часть из которых в тот же вечер перекочевала на помойку. К Варечкиной чести надо сказать, что она, узрев этот акт вандализма, лишь сжала зубы и сказала:
– Предупреждать надо, что ты совсем Белоснежка!
– Я... я... никогда в жизни... – мямлила я.
– Мое белье! – с болью в голосе воскликнула она, но, переведя взгляд на меня, вздохнула и сказала сакраментальное: – Не трусами едиными жив человек. Хоть даже и шелковыми.
– Прости! – бормотала я, боясь, что сейчас меня выставят обратно, на мороз... ну, в смысле, на улицу. Даже на летних просторах города жить одинокой пугливой девушке не представлялось возможным. Сейчас я невольно улыбнулась, вспоминая, насколько бесполезной и нелепой я была тогда. Зная поименно все рестораны в центре города, я не умела элементарного – почистить картошку или вымыть посуду. Я умудрялась захлопывать двери, стоя без ключей, терять газеты и счета, проливать на себя кипяток из чайника... В общем, кто-то еще сомневается, что решение подобрать меня было для Варечки исключительно актом доброй воли, а не способом заработать? Я – нет.
17 
