45 
– Что замолчала? Скажи им, что меня вообще не волнуют их чертовы рейтинги. Тут вопрос в реальных списках!
– Что? – еле успевала крутиться я, потому что после этого иностранцы вообще принялись говорить все одновременно. Николай же замолчал и только сверлил нас всех ледяным взглядом. А мне приходилось судорожно бормотать то одно, то другое.
– Все, – хлопнул он ладонью по столу. – Достаточно. Скажи им, чтоб подготовили письменную презентацию мне на рассмотрение. Я в таком бардаке думать не могу. Мне вообще не нравится идея с этими технологиями. Бабок много, а толку, как всегда, не будет ни хрена. Что они вообще могут знать о русской психологии, эти чертовы технологи!
– О’кей, – кивнула я и начала переводить его слова.
Николай побагровел от ярости.
– Этого переводить не надо! Скажи только про презентацию! – гаркнул он, отчего я подпрыгнула на месте, а все вокруг замолчали.
Дрожащим голосом я сказала про презентацию, и, когда закончила, Николай встал и быстрым шагом направился к выходу. Я нервно облизнула губы и посеменила за ним.
– Все в порядке? – на всякий случай уточнила я, имея в виду мою дальнейшую горемычную судьбу.
– Ни хрена не в порядке, – коротко ответил Николай и больше не удостоил меня ни словом.
Черт его знает, что там творилось у него в голове, но всю обратную дорогу он проделал в полном молчании, недовольно покачивая головой. Мне очень хотелось избежать увольнения. По всему было видно, что он недоволен мной. И я бы многое могла ему сказать в свою защиту. Например, что я вообще-то не переводчик и не нанималась к нему в этом качестве. Там же надо все знать, вести какой-то регламент. А я только беспомощно бормотала что-то, но ведь он же нанимал меня полы мыть и еду готовить. И зачем тогда он сам себя дискредитировал, приведя простушку без нужного образования. Сам виноват! Неужели же у него нет нормального переводчика, чтобы на нужном уровне представлять его в этих больших комнатах с круглыми столами. Еще я хотела добавить, что вообще мало чего смыслю в политике и во всех тех вещах, о которых сегодня шел разговор. Кроме того, я бы попросила его вообще не вести себя, как напыщенный индюк, и сказать мне хоть слово. Но сказать в свое оправдание я ничего не могла. Вместо этого я тоже молчала как рыба и ждала приговора. И он, как ни печально, не заставил себя ждать. Уже подъезжая к дому, Николай ледяным голосом изрек:
– Н-да уж. Пора с этим кончать. – И вздохнул, отвернувшись в сторону.
Все мое возмущение, какое было до этого, в секунду превратилось в холодный липкий страх, поползший по моей спине холодным потом. Что я буду делать, если завтра останусь на улице? А я останусь на ней, это как пить дать. Вся эта затея с Николаем, надо признать, с самого начала была полнейшей глупостью. Единственный человек, которому действительно есть до меня дело (или, вернее, было), – это Алексей, мой муж. Надо было, как умные люди советовали, держаться за него. Не выпендриваться. А я, что придумала я? Целый месяц бесплатно прислуживала какому-то странному типу, который вообще непонятно чем занимается, и еще надеялась, что он возьмет меня на реальную работу. Он же предупреждал: не обижайся.
– Ну и кончайте, – в сердцах выдала я ему, не в силах больше сдерживать свое отчаяние и страх.
– Вы считаете? – с иронией посмотрел на меня Николай. В его взгляде было столько недовольства, столько холода, что стало ясно – ловить мне нечего. Отработала, мать. Собирай манатки.
– А чего тянуть? В конце концов, осталось всего пара дней.
– Вы о чем? – нахмурился Николай.
– Как о чем? – возмутилась я. – Будто вы сами не знаете. Месяц-то прошел!
– А, точно! – хищно улыбнулся Николай и продолжил посматривать на меня с насмешкой. – Так вы хотите расставить все точки над «ять»?
– Ничего я не хочу. Слушайте, высадите меня, мне надо «восьмерку» свою забрать. В ней, кажется, бензин вот-вот кончится, так что мне надо на заправку. – Я захотела немедленно покинуть этот шикарный кабриолет с этим шикарным неврастеником.
– «Восьмерку»? – удивился Николай. – А зачем вы ее оставили?
– Чтобы успеть к вам, – злобно пояснила я. – Уж извините, что не умею хорошо переводить, но вас никто и не просил меня звать. Я к вам не в переводчики нанималась.
– Я сам буду решать, что кому и как делать, – отрезал он. – Не надо меня учить.
– Я не учу, – затихла я.
Когда Николай говорил в таком тоне, я моментально терялась. Кажется, кстати, не только я. От него исходили такие волны, знаете, как сказать… опасные. Он был опасен. По ощущениям. Хотя на самом деле он ни разу ничего такого не сделал, но с ним не хотелось расслабляться.
45 
