очень нудно 
71 
— Зато я люблю свое дело и делаю его с удовольствием! — гордо изрекал он.
Я прятала ухмылку. Да, он действительно любил свое дело, а про его удовольствие от работы с молоденькими хорошенькими студентками я осведомлена лучше других. Впрочем, я вовсе не собиралась требовать от Михаила верности или неземной любви. Так, просто вспомнила былое. Меня все устраивало.
Мы побросали Темины шмотки в Мишин автомобиль (то есть теперь уже в наш, так как я на правах гражданской жены тратила часть своих заработков на бесконечные техобслуживания и замены аккумуляторов) и доставили Темочку вместе с моей мамой на пункт летнего отдыха. С тем, чтобы оставить их там на три месяца.
— Дорогой сыночек, ты не будешь скучать по папочке? — приторно сюсюкал Миша, пытаясь найти повод смыться с дачи без единой ночевки.
— А ты ко мне приедешь? — наивно интересовался Тема. — Мы пойдем на рыбалку?
— Конечно! — малодушно кивал Михаил, а его ноги уже сами собой шли в сторону машины.
— Па, а может, ты приедешь на свой отпуск? — спросил умный сынок.
Миша растерялся и побледнел. Перспектива целый месяц (минимум две недели) ходить на улицу по нужде и мыться в дровяной бане чуть не вызвала у моего благоверного сердечный приступ. Я улыбнулась и пришла к нему на помощь:
— У папы отпуск только осенью. Но на следующий год мы что-нибудь придумаем, ладно?
— Да! На следующий год обязательно! — с готовностью поддержал мое вранье Миша. И чуть не добавил: «Ей-ей, уж в следующей пятилетке-то точно!»
Он уехал в Москву, а я осталась на выходные, чтобы помочь маме организовать дачный быт. Я бы, если честно, осталась здесь и на все лето, если бы не работа. Потому что совершенно не представляла, что это мы будем делать вместе с Мишей в одной квартире, в одной кровати теперь, когда между нами не бродит веселое и обаятельное чудо, ради которого есть смысл закрывать глаза на то, что в целом мы друг другу абсолютно не нужны.
— Ну, а теперь-то ты будешь добираться до меня? Ребенок на даче, Миша — Миша не стена, не должен создавать проблем, — весело трещала Олька. Она была уверена, что теперь я буду, как и раньше, ежедневно забегать к ней, чтобы поболтать и попить чайку с очередной целебно-диетической конфеткой.
— У меня работа. А от сладкого у меня прыщи, я теперь сладкого не ем, — почему-то постоянно отмазывалась я.
Если честно, в последние месяцы я как-то потеряла потребность в Оле. Я совершенно не хотела слушать ее оптимистичные рассказы о том, как нам всем вскоре будет хорошо. И вообще, почему-то я совершенно не хотела ее слушать. Как, впрочем, и остальных. Лучше всего мне было одной. На даче или даже в городе, но с плеером в ушах и при полном отсутствии общения. Наверное, что-то все-таки во мне сильно исказилось, деформировалось. Или вообще сломалось. Я никогда в жизни не могла жить и дышать без моей Соловейки. А теперь, сидя в разных комнатах с читающим газету Мишей, мне было лучше, чем в бане с Олей. Мне никуда не хотелось.
— Что с тобой происходит? Мне начинает казаться, что ты меня игнорируешь! — возмущалась Ольга, когда я так и не добралась до нее за первые две недели свободы от ребенка.
— Да нет, ну что ты. Просто много дел. Работа, понимаешь, да и Миша. Я не хочу оставлять его одного. Он скучает и любит, чтобы я была дома. Даже если я где-то там на кухне занимаюсь своими делами.
— Но это же бред! — Оля просто не находила слов. — Ты не едешь ко мне, потому что Окуневу СКУЧНО?
— Нет, просто… просто не сейчас. Я тебе позвоню, ладно? — вяло отбивалась я.
Дело в том, что я сама не понимала, что со мной. Но я совершенно не хотела больше общаться с моей Самой Лучшей Подругой. Я чувствовала себя ужасно виноватой, а от этого мне еще меньше хотелось ее видеть. И когда однажды я сделала сброс звонка, увидев ее имя на дисплее мобильника, стало ясно, что я окончательно сошла с ума. Я заставила себя немедленно набрать Олин номер и пообещала приехать этим же вечером.
— Прости, я веду себя как полная идиотка. Не знаю, что на меня нашло. Ты же для меня — все! Обещай, что ты меня простишь? — расплакалась я в трубку.
Оля напряженным голосом заверила меня, что она всегда меня понимала, значит, поймет и теперь.
— Тебе просто надо разобраться в себе. Что-то с тобой происходит, но мы все поправим, да? Ты только помни, что мы — подруги.
— Конечно, — всхлипнула я.
Однако как я ни пыталась сделать хорошую мину при плохой игре, всю дорогу я искала Очень Уважительную Причину, по которой могла бы развернуться и поехать домой. Странно, как быстро я сменила понятие «домой» с Тимирязевской на Бутово. И Михаил, с которым мы можем по три дня словом не обмолвиться (за исключением фразы «Миша, иди кушать»), стал моей самой любимой компанией. Почему же я так боюсь и не хочу встречаться с Соловейкой? Много бы я дала, чтобы кто-то мне это объяснил.
71 
