21 
– Но… Володя…
– Ты про Машу?
– Ее зовут Маша?
– А разве я тебе не говорил? Так вот, думаю, она все просто выдумала, чтобы позлить меня. Кроме того, не следует забывать, что эта провинциалочка постоянно задает себе вопрос, зачем я пытаюсь изобразить, что живу в гостинице вместе с женой?..
– А разве ты…
– Да, я объяснил ей, что моя жена в Африке, короче, наплел ей… Что, мол, у меня смертельная болезнь, что я скоро умру и мне важно, чтобы никто ничего не заподозрил, чтобы клиенты верили мне, понимаешь? Чтобы не было паники… Чтобы все видели, что мы с женой живем здесь…
– Шехов, это более чем нелепо… Она должна была сразу же потерять интерес к тебе… я имею в виду – сексуальный…
– Правильно, она его и потеряла. И напилась. Пришлось сказать ей, что я все это придумал.
– И она поверила?
– Не знаю… У меня уже язык заплетается. Я тоже много выпил. Не могу сказать, что водка меня берет, слишком уж возбуждены нервы, но в голове какой-то шум… Мне жаль, что тебя нет рядом. Хотя, с другой стороны, я ненавижу тебя за то, что ты сделала… Ты не должна была соглашаться на эту дуэль. Дуэль. Идиотизм… – Шехов выругался и отключил телефон.
И это только начало, констатировала Женя. А что будет потом? Конечно, он избавится от нее. Любым способом.
Она тоже положила трубку и достала сигареты. Курить хотелось ужасно. Закурив сигарету, она снова взяла телефон и набрала роковой для нее номер. Но там уже два дня как никто не отвечал. Тот, кому она звонила, не мог исчезнуть из города без предупреждения. Он, Лена и Женя были единым целым. Деньги на телефоне кончиться не могли – еще три дня тому назад на его счету было сто долларов. Но и длинных гудков нет. Или он находится вне зоны действия сети, либо он отключил свой телефон. Тогда Женя позвонила по домашнему – там ее окатили прохладной и равнодушной волной длинные, протяжные и какие-то невероятно грустные, тоскливые гудки. Словно и сам телефон соскучился по своему хозяину, по его сладкому и нежному голосу. Вспомнив что-то очень для себя приятное, Женя даже зажмурилась… Она выиграла эту дуэль и теперь имеет полное право владеть этим юношей.
Она снова и снова набирала его номер, представляя себе темную комнату, ночной столик с телефонным аппаратом и настойчивые звонки, ее звонки… Сколько часов они провели в этой комнате, забыв про все на свете, даже про Владимира… Два дня кошмара, во время которых она просто не могла думать о Саше, пролетели мгновенно, и страх как будто немного отпустил ее. Чего бояться, если теперь уже все равно никто и ничего не докажет?
Она встала, подошла к книжному шкафу и достала альбом, раскрыла его и сразу же увидела фотографию, где они были с Леной в Египте. Залитая солнцем Лена смеялась тому, кто их снимал, – какой-то иностранный турист. Она была беззаботна и весела. Бог любит веселых и бесстрашных, это верно. Только вот как же могло случиться, что он на миг отвернулся от нее и именно в это мгновение пуля прострелила ее любвеобильное сердце? Значит, он захотел взять ее к себе на небеса, вот и все объяснение… Она захлопнула альбом. Не могла больше вынести этой пытки.
На кухне зажгла свет, включила электрический чайник и достала жестяную банку с чаем. Включила телевизор. Заварила чай. Подошла к окну и улыбнулась своему отражению в стекле. Все вроде бы как всегда, но жизнь дала трещину. Пьяный и напуганный до смерти Шехов спит сейчас на льняных простынях гостиницы «Астория» с какой-то провинциалкой, совершенно не представляя себе своего будущего. Ленка зарыта во влажной, болотистой питерской земле и начала, наверное, уже гнить… А какая она была чистоплотная, не терпела грязи, у нее в ванной комнате на полках лежали целые коробки с хорошим мылом, а сколько духов она переводила, чтобы от нее хорошо пахло… Какая несправедливость: теперь Ленка лежит в земле, и плащ ее в грязи, и никто никогда уже ее не отмоет…
Женя почувствовала снова прилив тошноты. А как она хотела? Ведь она – убийца!
«Я больше так не могу… Мы должны с тобой что-то решать. Саша – мой. Если нет, то мы должны за него драться…»
Женя налила себе чаю и сделала несколько глотков. Она не помнила, с какого момента Лена сделалась такой воинствующей амазонкой… Это было ее очередным увлечением. Она, от природы очень здоровая и сильная, подумала, что может соперничать в отваге, храбрости и силе с мужчинами.
Горячие слезы заструились по щекам. «Я же любила тебя, Ленка…»
21 
