38 
Она спустилась с крыльца и, осторожно ступая, прошла вдоль дорожки, поднырнула под разросшуюся ветвистую яблоню и вдруг увидела Семена. Залитый лунным светом и поэтому совершенно голубой, с серебристым отливом, он казался пришельцем из космоса. Лена понимала, что он в пижаме, но шелковая пижама сияла при свете луны, переливалась, как скафандр инопланетянина. Так и есть. Он тащил по поляне, заросшей земляникой, мешок. Полиэтиленовый. И никакая это не гусеница. Мешок с долларами. Семен матерился. Тихо, но матерился. Лена хотела его окликнуть, мол, поделись денежками, Буратино ты негодный, поделись, раз любишь, раз готов ради меня на все… Куда тащишь мешок, на Поле Чудес? Хочешь закопать, чтобы назавтра там выросло чудесное денежное дерево?
Голова кружилась, во рту пересохло, подташнивало. «Какой же он укол мне сделал, чтобы я сладко спала? Может, перестарался и вкатил больше положенного или, наоборот, меньше, раз я все-таки проснулась?»
Она решила выйти из-под тени яблони, чтобы Семен увидел ее. Пусть знает, что он в саду не один. Решила так и вышла. Сделала несколько шагов по тропинке, затем наступила на куст земляники и замерла. Среди темнеющих листьев что-то блеснуло. Она наклонилась и подняла с земли очки. Круглые, в золоченой оправе. Где-то она уже видела эти очки. Совсем недавно. У Семена нет таких очков. Он в жизни бы не надел круглые очки. У него другой стиль.
Вспомнив, на ком она видела эти очки, Лена, прижав их к груди, вернулась на тропинку, поднялась на крыльцо и, стараясь не шуметь, скрылась в доме. Разулась там и, босая, бросилась к лестнице, вошла в спальню, разделась и легла под одеяло. Очки она не выпускала из пальцев.
Затем достала телефон и позвонила. Трубку взяли не сразу, все-таки глубокая ночь.
– Слушаю, – голос женский, тревожный, немолодой, с хрипотцой. – Кто это?
– Я могу поговорить с доктором Шостаком?
– Вы кто? – в голосе послышались отчаяние, боль и какая-то безысходность. – Кто это?
– Я его пациентка, – просто ответила Лена.
– Доктора Шостака нет вот уже два дня. Он исчез. – И женщина на другом конце провода разрыдалась. После чего послышались короткие гудки.
Глава 14
Она боялась ночных звонков, как и всякий нормальный человек. Кто может позвонить в такое время? Шехов? Чтобы сказать, что его поймали и теперь обвиняют в убийстве жены, и чтобы она, Женя, помогла ему с адвокатом? Это было бы, пожалуй, самым страшным. Ведь он не станет молчать. Страх парализует его и толкнет на предательство. Хотя разве можно назвать предательством естественное желание человека защитить себя от последствий зла, которого он не совершал? И почему он должен заботиться о ней, Жене, когда только она одна виновата в том, что с ним случилось, ведь это же она втянула его в эту историю, она сделала так, чтобы он увяз в ней по самые уши?..
Рука дрожала, когда она протянула ее, чтобы зажечь лампу. Яркий желтый свет ослепил ее. Маленький серебристый телефон зудел и елозил по поверхности ночного столика, требуя, чтобы на него наконец обратили внимание. На крохотном цветном экране высветилось имя звонившего: Лена. Снова кошмары? На этот раз ночные? Она зажмурилась и взяла трубку.
– Привет, подруга. Это я. Значит, так. Не вздумай бросать трубку. Представь себе, что ничего не было, поняла?
– В-в с-смысле? – заикаясь, спросила Женя. Она узнала этот голос. Звонок с того света. У нее мурашки побежали по коже, когда она представила себе оранжевый спальник с упакованной в нем мертвой Леной с мобильником в полуразложившейся руке.
– Дуэли не было, поняла? Меня не убили, я жива. В спальнике были камни. Я сейчас у Семена на даче… Очень тебя прошу, не грохайся в обморок. Все это – инсценировка. Но мне нужен транспорт, чтобы уехать отсюда. Пожалуйста, прошу тебя, приезжай и забери меня отсюда. Никого не подключай. Шехова тем более. И ничего не говори ему о моем звонке. Встретимся, я тебе сама все объясню. И Саше не звони, не надо. О нем вообще отдельный разговор… Понимаешь, я ранена, это точно, это уже не бутафория, у меня очень болит рана, я думаю, она воспалилась, потому что температура, голова кружится…
– Лена! – заорала в трубку Женя, все еще с трудом веря в услышанное. – Так ты действительно жива?
– Если опоздаешь, то можешь не застать меня живой. Я так думаю, что Семен убил Шостака. Я только что видела его в саду, он волок тяжелый мешок, а на земле я нашла очки Ефима. Я боюсь, понимаешь? Я теперь по-настоящему боюсь этого человека. Все. Я слышу его шаги. Мне не звони. Я сама постараюсь выбраться на дорогу и еще раз перезвонить, встретимся на том самом месте, где была дуэль, поняла? Пожалуйста, не подведи меня. Хотя бы сейчас поступи как настоящая подруга.
38 
