Последние отзывы

  64  

Рэкс смотрел на него. Тайрел внезапно осознал, что совсем не испытывает эмоций, кроме как те, что его свадьба наконец состоится. Казалось, радость его покидает.

Он был сбит с толку своим преследованием Элизабет Фицджеральд, и знал это. И может быть, поэтому удовольствие и радость покидали его сейчас. Но он не позволит никому и ничему поставить под угрозу свое будущее — ни себе, ни сероглазой женщине, которую он просто не мог понять.

Тайрел отвернулся от своей приближающейся невесты. Элизабет Фицджеральд казалась милой и невинной, хорошо воспитанной и правильной, но это была ложь. Он не мог игнорировать факты? Она вернулась домой с ребенком от другого мужчины, рожденным вне брака.

И почему она ему отказала? У нее больше не было хорошей репутации, нечего было терять. Он знал женщин достаточно хорошо, чтобы понять, что и она его хочет. Что она надеялась получить, отказав ему? Или это была умная игра? Ведь она же играла с ним, как с дурачком, на Хеллоуин.

— Ты не выглядишь счастливым. Похоже, тебе неинтересно, — сказал Рэкс, вмешиваясь в его мысли.

Тайрел признал правду — он не мог найти ни малейшего интереса в своей будущей жене, но его интерес к падшей женщине не знал границ.

Тайрел посмотрел на брата:

— Нога тебя беспокоит?

Это был предмет опасного обсуждения, но более надежный. Он надеялся, что его брат пил по этой причине днем, но сомневался в этом.

— Моя нога в порядке, а ты — нет, — ответил Рэкс, но, опровергая свои слова, потер ногу над обрубком.

Тайрел заметил это и сразу же рассердился на себя. Он слишком увлекся женщиной, которая не была его невестой, пока его брат, потерявший ногу, жил с постоянной болью и собирался оставаться в уединении.

— Меня не волнует приближающаяся свадьба, Рэкс, — сказал он. — Просто у меня в мыслях другая женщина.

Замечание было импульсивным, и он сразу же пожалел о своей откровенности.

— Правда? Тогда советую тебе обратить внимание туда.

Рэкс казался удивленным. Они оба смотрели, как приближается Бланш с двумя подругами.

Он ничего не хотел, кроме как быть с Элизабет Фицджеральд. Тайрел был неприятно поражен сильным желанием от одной этой мысли, но понял, что леди Бланш в ожидании стоит позади него, мило улыбаясь, и две ее подруги застыли рядом с ней. Он улыбнулся в ответ, поклонившись, когда она делала реверанс.

— Надеюсь, вам по душе этот прекрасный ирландский день, — сказал он, продолжая улыбаться.

— Как он может быть не по душе? — просто спросила она. — Это замечательный день, и ваш дом прекрасен, милорд.

Тайрел пытался найти во взгляде ее зелено-голубых глаз хоть какое-то притворство, но не мог. Многие английские мужчины и женщины свысока смотрели на его страну, и он это знал. Бланш совсем не казалась снисходительной. Прошлым вечером они встретились с ней во второй раз, когда она приехала со своим отцом, но у него не было времени поговорить с ней наедине. Однако он изучал ее за ужином и нашел, что ее приятная манера не казалась жеманной.

— Спасибо. Я рад, что вы будете заботиться о моем доме. Не желаете ли присоединиться ко мне позднее? Я могу показать вам окрестности.

Поездка по деревне была последним, о чем он думал, но он должен выполнять свой долг по отношению к будущей жене. Возможно, им даже удастся узнать друг друга чуть больше до свадьбы.

— Для меня это будет великая честь, сэр, — ответила она, снова улыбнувшись. — Позвольте представить моих лучших подруг — леди Бэс Харклифф и леди Фелиция Грин. Они приехали сегодня утром.

Леди сделали реверанс, обе покраснели и старались не смотреть ему в глаза. Он поклонился, проговорив какое-то приветствие. Затем взял руку Бланш и поднес к губам, оставив на ней легкий поцелуй. Когда он поднял взгляд, то понял, что почти не волнует ее. Ухмыляющаяся дева будет раздражать его — и он восхищался ее спокойствием. Ему было интересно, что может вывести ее из себя.

— Тогда до полудня, — вежливо произнес он.

— С нетерпением жду этого.

Она грациозно сделала реверанс. Подруги последовали ее примеру, затем вся троица удалилась.

Тайрел смотрел, как они уходят; ее походка была ровной и расслабленной. Подруги возбужденно шептали ей что-то на ухо. Он был уверен, что они сплетничали о нем. Если Бланш была взволнована, она никогда не дрожала, а если ей было весело, она никогда не смеялась.

Элизабет уставилась на него, с трудом переводя дух от его поцелуев. Ее щеки были красные от смущения — или от гнева? Ее глаза наполнились слезами, и она закрыла их, но он заметил.

  64