очень нудно 
47 
– Коля, садись вон туда, в уголок. Это наше самое тепленькое место! – суетилась Ника, бегая по кухне.
Я дернулась. Вообще-то это было мое любимое место! При чем тут этот усатый проходимец? – Мам, ты не передашь Коле вина? – продолжала она.
– Тебе еще рано пить вино! – выпалила я.
– Мам, ты что? – вытаращилась Ника.
– В смысле, тебе уже нельзя. Тебе вредно!
– Оно безалкогольное. Помнишь, как мы варили глинтвейн? Коль, я тебе рассказывала? Меня просто как какой-то дух одолел, так вина вдруг захотелось. Просто никаких сил. И пока мамуся не купила вот такого, я прямо не знала, куда деваться.
– Да, ты говорила, – буркнул этот… с позволения сказать, жених, и уткнулся в тарелку.
– Так вы надумали пожениться? – Я решила не тянуть и начать с главного.
– Ты же знаешь, что да, – шикнула на меня Ника, но я осталась глуха к ее шиканью.
– Мне интересно мнение Николая. Вам не кажется, что вы, в общем-то, еще слишком молоды?
– Это правда, – без колебаний согласился со мной он и ухватил еще один Никин пирожок. – Но что ж поделаешь, раз так все сложилось?
– Но ведь оно не само так сложилось? – ехидничала я. – Вы ведь принимали в этом некоторое участие?
– В смысле? – не понял Николай. «Ха-ха, а я думала, что он – студент МГУ. Почему он мне совсем не нравится? Мы могли бы справиться и сами, без него. Почему я должна отдавать ему мою Нику?» – В том смысле, что без вашего участия все бы не приняло такого оборота, верно?
– Мам! – вдруг вскрикнула Ника.
В ее голосе я отчетливо услышала нотки отчаяния.
– Что? – прищурилась я.
– Можно тебя на минуточку? – взмолилась она, уже вскакивая и на ходу утягивая меня за собой в мою комнату.
– Куда ты меня тащишь? В чем дело?
– В чем дело? – яростно зашипела на меня дочь. – Это я тебя хотела спросить, в чем дело. Ты решила произвести на Колю самое отвратное впечатление, на которое только способна?
– А с чего бы мне перед ним коленца выписывать? Он мне кто? Дочь мою совратил, подлец! А ты тоже хороша, садись на самое тепленькое местечко! – Я не могла сдержаться. Мне хотелось всех их залить моим раздражением.
– Но я его люблю! – твердо выговорила Ника, побелев.
– Люблю. И что? А я что могу поделать? – развела я руками.
– Ничего. Только не надо так. Знаешь, не хочешь с ним знакомиться – не надо. Не выходи к нам больше. Мы посидим еще полчасика и уйдем. Я не собиралась рушить твою жизнь.
– Но все равно это происходит. Все уже не будет тут таким, как было. И ведь он-то мне совершенно чужой! – Я прикурила сигарету, но судорожно затушила в пепельнице. Моя дочь беременна, черт. При ней нельзя курить.
– Я не рушу твою жизнь. Я строю свою. Все, я пошла. – Ника растерянно озиралась, словно видела мою комнату впервые.
– Постой. Подожди. Неужели все это всерьез? – не могла поверить я, но Ника уже открывала дверь.
– Знаешь, мама, это странно, но похоже, что из тебя может получиться отличная теща. Еще дашь бабушке фору! – заявила дочь и ушла.
Я стояла посреди собственной комнаты в нарядном костюме и злилась. Я привыкла к этой девочке, к этому солнышку, которое озаряло всю мою жизнь. И я ведь была готова даже смириться с ее беременностью. Да, это-то меня как раз совсем не пугало. Я уже представляла себе, как мы вместе будем его растить, подменять друг друга по ночам, писать записки под магниты на холодильнике. Нормальная семья, нормальная жизнь. Но ведь он-то, он, этот Николай, он живой, настоящий, он заберет ее у меня.
«Она его любит!» – заставила я себя подумать и сама испугалась этой мысли.
Всегда было так – Ника любит меня, терпит бабушку и приветлива с моими знакомыми. В том числе с мужчинами. Даже со Стасом. Она просто приветливо улыбалась и не лезла, и я была ей за это благодарна.
– О боже! – вдруг всплеснула руками я. Какая я дура! Ведь если бы только со мной рядом был Стас, я бы совершенно по-другому реагировала на этого Николая. Я бы улыбалась и была приветлива. Потому что тогда у меня была бы своя жизнь, а теперь у меня только Ника. И эта работа, которая упала на меня неожиданно, вернее, почти упала, ведь не факт, что я ее получу. Но нельзя жить только мечтами о собеседовании. Из личной жизни у меня осталась лишь Ника. И всегда, в общем-то, была. Вот почему я не могу смотреть на Николая, ведь он хочет забрать ее у меня.
А в свое время у мамы, у моей мамы, была только я. И она видеть не могла, как день за днем я все дальше улетаю от нее и все крепче прирастаю к Леониду. И она разрубила эту связь, не замечая, что я чуть не истекла после этого кровью. Так что теперь, все повторится? Только не это, только не так. Только не с Никой и со мной. Я решительно кивнула и пошла на кухню, а мысленно представила, что все мои личные проблемы я оставляю там, в моей комнате. Между пепельницей и принтером. Рядом с ворохом распечатанных писем, которые я сто раз переписывала, чтобы ответить на присланное мне резюме. Пусть все это лежит там до времени, пока я не решу, что с этим делать. Я не буду брать это с собой в кухню, где сидят мои дети, мои Ромео и Джульетта, такие же юные и такие же глупые. И я им нужна.
47 
