66 
– От Зухры, – покраснев, ответила Марго.
– Записывайте мой адрес…
* * *
Савченко отвез Марго на Кутузовский проспект, где жила Январева, и остался ждать в машине. «Будь осторожна, малышка, – сказал он ей ласково. – В этом людском котле, в каком варились Астровы, даже портнихи непростые. И с ними надо держать ухо востро. Ведь что такое портниха? Близкий человек, которому такие женщины, как Валентина Астрова или Инга Новак, доверяют тайны не только сердечные, но и другие, пахнущие кровью… Им много платят, и они молчат. Иначе им придется собственноручно сшить себе саван…» – «Ты запугал меня, Савченко…» – «Не зови меня Савченко». – «Ты хочешь, чтобы я звала тебя по имени?» – «А что, тебе не нравится мое имя?» – «Нравится». Она бы могла говорить так до бесконечности, только бы потянуть время. «Что-то ты бледненькая стала… Хочешь, я пойду с тобой?» – «Нет, ты можешь все испортить». И она пошла. Неуверенной походкой. На подкашивающихся ногах. Марго, что с тобой? Ты идешь всего лишь договариваться о свадебном платье. Представь, что это экзамен в театральный институт и тебе просто-напросто предстоит сыграть роль богатой и избалованной женщины, решившейся наконец сковать себя узами брака…
* * *
Она позвонила. Дверь открылась сразу. На пороге стояла маленькая, нормальному человеку по пояс, женщина в кудельках. Карлица. На нижней розовой губе – обрывки голубых ниток, на груди поблескивают приколотые булавки.
– Это вы звонили от Зухры? – спросила она, подняв к Марго свои огромные водянистые голубые глаза, в которых сквозила невыразимая грусть.
– Да, это я. Меня зовут Марго.
– Проходите.
– Вы и есть Дина Январева?
Карлица, не отвечая, направилась, перебирая маленькими ножками, в глубь квартиры. Она слегка косолапила. Марго разулась и прошла за ней.
Странный сладковато-тошнотворный запах присутствовал в квартире, ломящейся от антиквариата. Просторная комната, куда карлица привела Марго, была обставлена старинной мебелью, над огромным столом висела почти такого же размера хрустальная люстра, по стенам развешаны картины.
– Присаживайтесь, – раздался звонкий детский голосок, совершенно не вязавшийся с находящейся в глубокой печали его обладательницей. – У вас уже есть ткань или вы хотите, чтобы я помогла вам ее выбрать? Я знаю один магазин, где есть отличная ткань, но очень, очень дорогая…
Она говорила, но думала совершенно о другом.
– У меня нет ткани, – растерялась Марго. Она ожидала увидеть здесь молодую женщину, весь смысл жизни которой состоял в том, чтобы как можно больше содрать со своих состоятельных клиенток. А увидела это крошечное, обиженное богом создание с голубыми нитками на губе… – Скажите, Дина…
– Ну что вы заладили: Дина, Дина… Не Дина я.
– А кто же тогда?
Карлица встала и, взяв машинально со стола сантиметр, приказала Марго идти за ней. Они вышли из большой комнаты и, миновав довольно длинный широкий коридор, остановились перед дверью. Женщина подняла маленькую сухую ручку (шелковый рукав задрался, и Марго увидела большой фиолетовый синяк на сгибе локтя, какой остается от внутривенных инъекций) и нажала с силой на золоченую ручку двери.
Перед Марго открылась спальня, где стоял большой красивый гроб, в котором лежала девушка.
У Марго волосы встали дыбом от страха и ужаса. Она попала на спектакль, поставленный вечным режиссером – самой смертью!
– Это Дина? – догадалась она.
– Да, я ее мать. Хочу заказать Динушке памятник, потому и собираю деньги… Я сошью вам платье, если вы, конечно, не отвернетесь от меня после того, что увидели… Завтра поминки, придут ее друзья, клиентки. Мне уже принесли много денег, ее все любили… Но памятник стоит очень дорого. Да и место на Ваганьковском тоже недешевое. Заказав у меня платье, вы внесете свою долю…
Она говорила как человек, вскормленный тем окружением, на которое они с дочерью работали, судя по всему, на пару. Ваганьковское – для простой портнихи. Памятник в несколько десятков тысяч долларов. «…Внесете свою долю…» Все это попахивает не только мертвым телом Дины Январевой, но и теми амбициями, которые пышным цветом произросли на благодатно-криминальной почве и стали частью мироощущения этих двух связанных не только узами крови, но и общим делом женщин.
– Марина Мерцалова завтра будет? – спросила Марго, стараясь говорить самым обычным тоном, хотя голос ее, конечно же, дрожал.
66 
