41 
― Надо было думать до того, как произносить клятву верности, — холодно бросил он. — Ладно. Пора спать.
Райнона неподвижно стояла на месте.
― Ты идешь? — позвал он.
― Значит, тебе нужна только постель? — разочарованно проговорила женщина.
Она последовала за ним в спальню, где бросилась на кровать.
― Да... — помедлил он, ложась рядом с ней. — И это тоже неплохо.
― Ладно, бери же меня.
И она распахнулась навстречу ему.
― Не веди себя как шлюха, — сверкнул он глазами, потянувшись к ней всем телом.
― Без любви так и получается. — Райнона будто бросилась в холодную воду. — А ведь я тебя люблю, Лукас. Скажу тебе даже больше... — Она перевернулась на живот и уставилась на него горящим взором. — Ты тоже любишь меня. Только почему-то старательно скрываешь это даже от себя самого.
Лукас качал головой из стороны в сторону, словно желая отмахнуться от этой мысли, как от назойливой мухи.
—И вот что я тебе скажу. Только рядом с тобой я поняла, что любовь делает нас сильнее. А не слабее, как ты думаешь. Любовь — это прекрасно! Любовь созидает, а не разрушает.
Он закрыл уши руками. Но Райнона продолжала, уже громче:
― Знаешь, что рассказал мне Кристо? Он рассказал, что после ухода матери ты молчал целый месяц. Такую боль нельзя долго держать в себе. Пусть она заставила тебя страдать, но... нельзя думать, что так отныне будет всегда и со всеми. Не позволяй душевной боли быть сильнее тебя!
― Прекрати, — простонал он.
― Что ты, что ты, — приговаривала она, успокаивая его, как ребенка. Наконец-то ей удалось достучаться до самого его сердца. — Теперь все будет хорошо. Мы с тобой вместе будем счастливы, я устрою это, обещаю...
— Боже, каким же глупцом я был, — поднял он свой сияющий взгляд на нее. — Я чуть было не похоронил себя заживо. Ты простишь меня? Ведь я видел, как ты страдаешь. И всего-то хотел укрыться от любви. Наверное, просто ее огонь был слишком сильным, и я боялся в нем сгореть...
Райнона радостно закивала, а у самой с ресниц капали слезы счастья.
—Послушай, — встревожился он. — Так теперь ты точно не уедешь от меня?
—Никогда.
—Вот и правильно. Мы с тобой вырастим и воспитаем Аннабель, пусть она и не Петракидес, и родим еще парочку своих, не возражаешь? — подмигнул он ей и поцеловал в щеку, смахнув с нее непрошеные слезы.
—Отныне никаких слез! — прошептал он.
Только любовь. Чистая, светлая, прекрасная. Сильная.
КОНЕЦ
41 
