очень нудно 
45 
– Хоть я в этой истории ни черта не понимаю, но в одном убежден: я лопал в беду. Да еще в какую беду. Страшно Бобби вздрогнул.
– Беда, – задумчиво повторил он, как бы разговаривая сам с собой.
Джулия поставила банку на стол и объявила:
– Фрэнк, мы займемся вашим делом.
– Вот и отлично, – произнес Клинт и выключил магнитофон.
Бобби повернулся от стола и двинулся к уборной, бросив на ходу:
– Джулия, можно тебя на пару слов?
Они уже третий раз за день уединялись в туалете. Бобби снова закрыл дверь и включил вентилятор.
Лицо его стало совсем серым, теперь оно напоминало детальный карандашный портрет, даже веснушки поблекли. Обычно веселые голубые глаза смотрели невесело.
– Ты спятила? – напустился он на Джулию. – Зачем ты сказала, что мы возьмемся за это дело? Джулия уставилась на него в изумлении.
– Ты же сам хотел!
– Ничего подобного.
– Вот как? Значит, я ослышалась. Сера набилась в уши. Прямо не сера, а цемент.
– Этот тип сумасшедший! С ним лучше не связываться.
– Надо мне сходить к врачу, пусть прочистит уши.
– Все его небылицы…
Джулия подняла руку, оборвав мужа на полуслове. Опомнись, Бобби. Жук – не выдумка. Откуда он взялся? Я такого даже на картинках не видела.
– А деньги? Он же наверняка их украл.
– Фрэнк не вор.
– Что? Кто тебе сказал? Господь бог? Больше некому. Ведь Поллард у нас и часа не пробыл.
– Ты прав, – согласилась Джулия. – Мне сказал господь бог. А я привыкла его слушаться. Потому что ослушников он наказывает – насылает на них стаи саранчи или спалит волосы молнией. Послушай, Фрэнк такой несчастный, такой беззащитный. Мне его жаль, понимаешь?
Закусив губу, Бобби пристально разглядывал жену.
Наконец он произнес:
– Видишь ли, нам так хорошо работается вместе, потому что мы друг друга прекрасно дополняем. Что не дается мне, легко дается тебе, с чем не справляешься ты, с тем легко справляюсь я. Мы во многом несхожи, но потому нас и тянет друг к другу, как разные полюса магнита.
– К чему ты это?
– Вот и в работе у нас разные побуждения. Мне нравится помогать людям, которые ни за что ни про что попадают в переплет. Люблю, когда добро торжествует. Фразочка прямо как из комикса, но я от чистого сердца. А тобой движет желание искоренять зло. Да нет, мне тоже приятно, когда какому-нибудь мерзавцу дадут по шапке и заставят плакать горючими слезами. Но для меня это не так важно, как для тебя. И ты тоже с радостью помогаешь невинным, попавшим в беду, но у тебя это на втором плане, главное – кого-нибудь прищучить. Наверно, так ты даешь выход своей ярости, которую вызвало убийство матери.
– Бобби, если мне вздумается разобраться в своих мыслях и чувствах, я буду искать помощи в кабинете психоаналитика, а не в сортире.
Когда Джулии было двенадцать лет, ее мать оказалась в числе заложников, захваченных преступниками при ограблении банка. Бандиты одурели от наркотиков и не знали жалости. Из шести заложников в живых остался лишь один. Этим счастливцем была не мать Джулии.
Бобби отвернулся к зеркалу, словно не решался взглянуть жене в глаза.
– Я веду вот к чему. Сейчас ты вдруг начинаешь рассуждать, как я. Это не к добру. Ты нарушаешь равновесие. Так наш союз потеряет прочность, а ведь только благодаря ей мы и держимся. Держимся и побеждаем. Тебе приглянулось это дело потому, что оно такое увлекательное, есть над чем поломать голову. И еще тебе жаль Фрэнка, ты хочешь ему помочь. А где же твоя обычная ярость? Почему она молчит? Я тебе скажу почему. Ей не на кого выплеснуться. Злодеев-то нет. Правда, Фрэнк уверяет, будто в ту ночь за ним кто-то гнался, но как знать, не померещилось ли ему. В общем, злодея под рукой не оказалось, ярость молчала, и пришлось мне самому и так и эдак тебя уламывать. И что же? Теперь ты меня уламываешь! Что-то тут не так. Ни к чему хорошему это не приведет.
Джулия внимательно выслушала этот монолог, глядя в глаза мужа, отраженные в зеркале, и заметила:
– Нет, не из-за этого ты беспокоишься.
– Чего ты?
– Ты же мне просто зубы заговариваешь. Что тебя тревожит?
Бобби сверлил глазами отражение жены, но она выдержала его взгляд.
– Ну расскажи, Бобби, – улыбнулась она. – У нас ведь нет друг от друга тайн.
Бобби в зеркале казался жалким подобием Бобби настоящего. Настоящий Бобби, ее Бобби, – сильный, жизнерадостный, энергичный. Но из зеркала на нее смотрел бледный, почти сломленный человек, осунувшийся от постоянной тревоги.
45 
