очень нудно 
88 
Я встала уходить. Сабрина пошла за мной. Мы уже до двери дошли, а эта гадалка говорит:
— Ты, которая в фиолетовой юбке, не надо тебе дружить ни с ним, ни с ней. Вот с ней, — она показала на меня своим бриллиантовым пальцем.
Я побежала из этой комнаты. Мне не хватало воздуха. Пробежала мимо седой. Вылетела в подъезд и прыгала через ступеньки. Во дворе на земле был гравий, каблуки застревали в нем. Лучше себе каблуки сломать, думала я, ноги сломать, лишь бы поскорее уйти отсюда. У остановки я повернулась — Сабрина бежала за мной.
— Зачем я вообще тебя послушала, сюда пришла! — стала кричать я. — Не верю я никаким гадалкам! Они только деньги берут!
— Сказки начинает выдумывать, потому что ничего не видит, — сказала Сабрина. — Я так тоже могу говорить и деньги за это брать. Болтает только, сама не знает что.
В это время у Сабрины зазвонила трубка.
— Исмаил! Исмаил! — закричала она в нее. — Ты где был, Исмаил?
Приехала маршрутка, мы поехали обратно в Махачкалу, и по дороге Сабрина радостно мне рассказывала, что Исмаил уезжал по делам к дядьке в Ростов, теперь он вернулся и через две недели ее украдет. Сабрина вся изменилась, у нее снова заблестели глаза.
— Я хочу тебе подарить, — она сняла с себя заколку-краб в фиолетовых камушках.
— Оставь — тебе под юбку, — сказала я.
— Бери, я от души дарю. Мне Исмаил еще купит. У него деньги есть. Я своими глазами видела, как он доставал из кармана вот такую пачку долларов.
Я положила заколку в сумку и выкинула эту шарлатанку вместе с ее словами из головы. Конечно, если за обманы такие деньги брать, еще не столько бриллиантов можно себе купить.
* * *
Вот и наступила сессия. На улице сильно похолодало, и я пришла в университет в шубе. Никто особого внимания на меня не обратил, потому что у половины девушек с нашего факультета были норковые шубы. Только на филологическом ходили в дубленках и пальто.
Город зимой стал таким противным. От нашего корпуса до моря — идти и идти, минут двадцать. Откуда здесь берется такой сильный ветер? Невозможно волосы распустить — ветер делает с ними что хочет.
Сегодня я снова видела Сакину. Она пришла в голубой шиншилле. Она зашла в дверь, когда мы стояли у зеркала, и прошла мимо нас, глядя прямо перед собой. Можно подумать, она всегда что-то видит на кончике своего носа — так его задирает. Другие девушки, когда проходят мимо зеркала, хоть один взгляд в него бросают. А эта нет, как будто слишком уверена в своей красоте. Зато как на нее смотрели другие… Конечно, куда мне до нее. Только тебе, моя тетрадь, я могу сказать, что происходит со мной, когда я вижу Сакину, — мне хочется подбежать к ней и царапать ногтями ее тонкую белую кожу. Когда я представлю, что ей достанется Махач, у меня волосы на голове шевелиться начинают, от злости я себя не помню. Как я ненавижу ее!
Его я хочу увидеть — и не хочу. Я боюсь его видеть — и боюсь не видеть. Иногда мне кажется, еще чуть-чуть не увижу его, и умру. Я думаю о нем постоянно, и не могу с этим ничего сделать. Я приказываю себе — быстро выброси его из головы, он все равно никогда не будет твоим! Но какой-то голос нашептывает мне — Махач, Махач, Махач. Мне и сладко, и горько слышать этот голос. Он сладкий, как сахар из бабушкиного мешка. Если этот голос позовет меня броситься в речку или под машину на дороге, я сделаю это. Не хочу жить без Махача. Его лицо и этот голос, похожий на тот, что я слышала в детстве, всегда сидят в моей голове. Я хожу на занятия, ем, смеюсь с Сабриной, разговариваю и иногда даже забываю обо всем. Но стоит мне отвлечься, как голос шепчет мне — Махач, Махач, Махач, — и я снова начинаю умирать. Мне столько раз хотелось подойти к стене и разбить об нее свою голову, чтобы вытряхнуть из нее лицо Махача и этот сладкий голос. Аллах, если это такая бывает любовь, то будь она проклята, эта любовь! Зачем ты ее придумал? Зачем она существует на свете? Без нее лучше. Без нее можно жить, дышать можно. Без нее сердце не разрывается и не лопается. Глаза не плачут. Слезы не льются, когда можно и когда нельзя. Я сижу в маршрутке, смотрю на дорогу, а слезы так и текут по щекам. Хадижа, остановись, говорю я себе, на тебя же все смотрят! Они думают, у меня что-то случилось, может быть, кто-то умер. Я была бы счастлива, если бы эта несчастная любовь умерла. Я бы танцевала на ее могиле. Я была бы радостна и довольна. Будь она проклята! Аллах, я бы всю жизнь отдала за один год счастья.
88 
