112 
Так ли это важно, что Софи и есть та самая таинственная незнакомка с бала-маскарада? Она солгала ему относительно того, кто она такая. Но когда они целовались, смеялись или просто сидели и разговаривали, она была самой собой - женщиной, от одной улыбки которой у него сладко замирало сердце, которая способна была наполнить его душу радостью, просто находясь рядом. Вот эту Софи он знал и любил.
– Такое впечатление, что ты пришел к какому-то решению, - тихо сказал Колин.
Бенедикт задумчиво взглянул на брата. С каких это пор он стал таким всепонимающим? Когда успел стать взрослым? Бенедикт всегда считал Колина молодым повесой, красивым и галантным, однако не любящим возлагать на себя никакой ответственности.
Но теперь, когда он смотрел на брата, он видел перед собой совершенно другого человека. Он и внешне сильно изменился. Плечи стали шире, поза увереннее, взгляд мудрее. Последнее было самым важным. Если глаза и в самом деле зеркало души, значит, и душа Колина претерпела изменения. Она стала более тонкой и ранимой, способной сочувствовать и сопереживать.
– Я должен перед ней извиниться, - проговорил он.
– Уверен, она тебя простит.
– И она должна передо мной извиниться.
Бенедикт видел, что брата так и подмывает узнать, за что, однако Колин лишь спросил:
– А ты ее простишь?
Бенедикт кивнул.
Нагнувшись, Колин поднял рапиру Бенедикта.
– Я сам уберу, - заметил он.
Бенедикт долго непонимающе смотрел на брата и наконец порывисто сказал:
– Мне пора.
Колин с трудом подавил усмешку.
– Я так и понял.
Бенедикт снова взглянул на брата и внезапно, под влиянием необъяснимого порыва, быстро обнял его.
– Знаешь, - его голос вдруг осип, - я не часто говорю такие слова, но я тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю, брат. - Колин, как обычно, криво усмехнулся. - А теперь убирайся отсюда ко всем чертям.
Бросив брату маску, Бенедикт выбежал из зала.
***
– Как это уехала?!
– Очень просто. - Глаза леди Бриджертон были полны печали и сострадания. - Взяла и уехала.
У Бенедикта кровь застучала в висках с такой силой, что ему показалось, будто голова сейчас не выдержит и разорвется.
– И ты ее отпустила?!
– У меня не было никаких законных оснований удерживать Софи против ее воли.
Бенедикт едва сдержался, чтобы не застонать. У него не было никаких законных оснований заставлять ее ехать в Лондон, и тем не менее он это сделал.
– Куда она уехала?
– Понятия не имею. Я настояла, чтобы она взяла нашу карету, отчасти потому, что опасалась за ее безопасность, но в большей степени оттого, что хотела узнать, куда она поехала.
Бенедикт хлопнул ладонью по столу.
– И что случилось потом?
– Это-то я и пытаюсь тебе рассказать битых четверть часа. Я думала, что уговорила ее воспользоваться нашей каретой, однако, похоже, ошиблась. Когда карету подали, Софи уже исчезла.
Бенедикт чертыхнулся про себя. Софи, по всей вероятности, все еще в Лондоне, но Лондон - город большой. Практически невозможно найти в нем человека, который не желает, чтобы его нашли.
– Как я полагаю, - осторожно спросила Вайолет, - у вас вышла размолвка?
Бенедикт взъерошил рукой волосы, и взгляд его упал на белый рукав. О Господи! Он примчался к матери прямо в костюме для фехтования.
– Вот черт! - выругался он и бросил раздраженный взгляд на мать. - Только прошу тебя, мама, не нужно сейчас лекций о том, как нехорошо ругаться.
– Я и не собиралась читать тебе никаких лекций, - улыбнулась Вайолет.
– Где мне теперь ее искать? Улыбку Вайолет как рукой сняло.
– Не знаю, Бенедикт. Хотелось бы мне знать. Софи мне очень нравилась.
– Она дочь графа Пенвуда, - сказал Бенедикт. Вайолет нахмурилась.
– Я предполагала что-то в этом роде. Полагаю, незаконнорожденная?
Бенедикт кивнул.
Мать открыла рот, собираясь что-то сказать, но что, Бенедикт так и не узнал, потому что в этот момент дверь в кабинет распахнулась с такой силой, что ударилась о стену, и в комнату ворвалась Франческа, а следом за ней Гиацинта. Франческа так стремительно подлетела к столу, что стукнулась о него, а Гиацинта ткнулась ей в спину.
– Что случилось? - спросила Вайолет, вскакивая.
– Софи… - едва выдохнула Франческа.
– Я знаю, - сказала Вайолет - Она уехала. Мы…
– Нет! - перебила ее Гиацинта, бросая на стол газету. - Читай!
Бенедикт попытался схватить ее первым - он уже узнал газету "Светские новости от леди Уислдаун", - однако мать оказалась проворнее.
112 
