очень нудно 
76 
— Езжай куда хочешь. Я постучу, когда настанет время отвезти леди на Гросвенор-сквер.
Генри отодвинулась в самый угол, презирая себя за трусость. Она не боялась неприятного разговора; она боялась неминуемого конца их дружбы. Те узы, которые крепко связывали их в Стэннедж-Парке, сейчас держались на тонкой ниточке, и у нее было предчувствие, что сегодняшний день может оборвать ее.
Данфорд поднялся в экипаж и сел напротив. Он заговорил без предисловия.
— Я настоятельно советовал тебе держаться подальше от Неда Блайдона.
— Я решила не следовать твоему совету. Нед — очень хороший человек. Красивый, интересный, прекрасный собеседник. .
— Именно поэтому я и просил тебя соблюдать с ним дистанцию.
— Не хочешь ли ты сказать, — произнесла она голосом, холодным как сталь, — что мне нельзя ни с кем дружить?
— Я хочу сказать, — выпалил он, — что ты не должна общаться с мужчинами, которые из кожи вон лезут, чтобы приобрести репутацию отъявленных распутников.
— Другими словами, я не должна дружить с мужчиной, который почти так же, но, конечно, не совсем так, плох, как ты.
Кончики его ушей покраснели.
— То, какой я есть или каким ты меня хочешь представить, не имеет никакого значения, поскольку я не ухаживаю за тобой.
— Да, — согласилась она, не в силах скрыть печаль в своем голосе, — в этом ты прав.
Быть может, безысходность в ее голосе или грусть в ее глазах были причиной тому, что ему, как никогда сильно, захотелось наклониться и обнять ее. Не поцеловать, а просто утешить. Однако едва ли Генри обрадуется этому. Наконец он глубоко вздохнул и произнес:
— Мне жаль, что сегодня я вел себя как последний негодяй.
Подобного поворота она не ожидала.
— Я…
— Знаю. На это тебе нечего сказать.
— Нечего, — взволнованно ответила она.
— Надеюсь, ты помнишь, что я просил тебя держаться в стороне от Неда, однако каким-то образом тебе удалось завоевать его сердце, впрочем, так же, как и Биллингтона, и Наверли. Да еще и Тэрритона, — добавил он ледяным тоном. — Я должен был догадаться, когда он начал расспрашивать о тебе за карточной игрой.
Она обескуражено смотрела на него.
— Я даже не знаю, кто такой Тэрритон.
— Тогда мы с полным правом можем считать, что ты добилась успеха, — язвительно заметил он. — Конечно, имея столько поклонников, можно позволить себе не знать их имен.
Она чуть-чуть наклонилась к нему, сморщила лоб и с любопытством посмотрела ему в глаза. Он не догадывался, что это может значить, поэтому тоже наклонился к ней и спросил:
— Да?
— Да ты ревнуешь! — чуть слышно произнесла она, сама отказываясь поверить в это.
Он знал, что она права, но частичка его натуры — очень высокомерная и очень свойственная мужчинам — не позволила ему согласиться с ней:
— Ты льстишь себе, Генри. Я…
— Нет, — уже громче сказала она. — Ты ревнуешь! — Она от удивления раскрыла рот, и ее губы растянулись в широкой улыбке.
— О Господи, Генри, а что же ты ожидала? Ты флиртуешь со всеми мужчинами до тридцати и по крайней мере с половиной из тех, кому за тридцать. Ты называешь Неда милым, что-то шепчешь ему на ухо…
— Ты ревнуешь! — Казалось, ничего другого она сказать уже не могла.
— Не этого ли ты сама добивалась? — вырвалось у него. Он был зол на нее, на себя, даже на ни в чем не повинных лошадей, запряженных в экипаж.
— Нет! — выкрикнула она. — Нет. Я… Я просто хотела…
— Чего, Генри? — требовательно спросил он, кладя руки на ее колени. — Чего ты хотела?
— Я просто хотела почувствовать, каково это, когда тебя желают, — сказала она негромко. — Ведь ты больше не хотел и…
— О Господи! — В мгновение ока он оказался рядом с ней, притянул ее к себе и сильно обнял.
— Ты думала, что я больше не желаю тебя? — он горько рассмеялся. — Господи, Генри, да я думал о тебе ночи напролет. Мне стали неинтересны книги. Не хотелось ехать на скачки. Я просто лежал на кровати, смотрел в потолок, безуспешно пытаясь не думать о тебе.
Генри уперлась руками ему в грудь, пытаясь хоть немного отстраниться от него. То, что он говорил ей сейчас, никак не соответствовало его поступкам все эти последние дни.
— Почему же ты с таким упорством продолжал обижать меня? — спросила она. — Почему так настойчиво отталкивал меня?
Он покачал головой и снова рассмеялся:
— Я слишком многого наобещал тебе, Генри. Я обещал познакомить тебя со всеми достойными холостяками Лондона, а затем понял, что мое единственное желание — спрятать тебя ото всех, для себя. Ты понимаешь это? Ведь я хотел соблазнить тебя, — откровенно признался он, — чтобы ты не досталась другому мужчине.
76 
