очень нудно 
34 
А, как говаривал муж – не мое дело. Мое дело – языком поплескать. Покупателей пусть Нен-Квек себе сам ищет.
Мне же надо отправиться к девице Юляшке Мехмовой, расспросить о женихе и ухажерах. «Хахалях», да.
Юляшка оказалась девицей сверх меры набеленной, большеглазой и манерно растягивающей фразы. Романтических историй наслушалась, не иначе. А то и начиталась. Вот и изображает трагическую героиню. Ей бы гулять побольше, а белил накладывать поменьше – кожа свинца не любит. Выйдет из круглощекой крепышки дряблая уродина лет через десять. Впрочем, ее дело. Дур на свете много, всех не перевоспитаешь.
Сейчас Юляшке на самом деле было страшно. И больно. И слезы чертили дорожки на штукатурке… извиняюсь, на щеках. Цинизм в собственной натуре я уже вряд ли переделаю.
Да, встречалась с Витеком Кнелем. Готовились к свадьбе. Родители готовились, втайне. Ну, то есть думали, что втайне. Молодые знали и радовались. Сейчас, когда девушку на каждом шагу норовят выдать за старого да нелюбого…
Мехмова всхлипнула. Я сочувственно закивала – дескать, страшные времена, нечеловеческие прямо. Сама этих историй в свое время начиталась… то есть ежедневно вижу такие трагедии, да. Приятно все же, когда родители сочувствуют любви детей и стремятся помочь…
Я не верила девице ни на грамм. Когда потрясены смертью дорогого человека, не вздыхают, закатывая очи, не вытирают мизинчиком уголок глаза и не поминают через слово: «Ой, мне так плохо, стоять не могу, сидеть не могу, света белого не вижу!» Юляшка не жалела о смерти Витека. Юляшка жалела только себя и была напугана до полусмерти. Поэтому врала напропалую.
Кого же ты боишься, а? О ком вспоминаешь, когда бледнеешь по-настоящему? И где находилась в момент гибели жениха?
Последний вопрос я и задала – извиняющимся тоном. Дескать, понимаю, горе горючее, беда страшная, но органы должны знать.
На провокацию дочка ювелира не поддалась. Не знает она, дескать, когда любимый умер. Пришлось уточнить.
– Ах! – Девица прикрыла рот ладошкой, вздохнула прерывисто и нервно. – С подруженьками сидела. О Витеке говорили…
Мило. Только мне не нравится, как ты отводишь взгляд. Ты не умеешь врать, Юляшка Мехмова. Хотя очень стараешься.
– С какими подругами, госпожа Мехмова? Это важно.
Занервничала. С чего бы – обычный вопрос.
– Я и не помню уже… Тайля Креж вроде была… Или нет? Вроде была. У меня много подружек!
– Это очень хорошо, госпожа Мехмова. Надеюсь, они вас не оставят в беде. Итак, Тайля Креж. Еще кто-то?
– Юница Лиева, Магря Рошелконь… Больше не помню!
– Хорошо, не нужно так волноваться. Пустая формальность, ничего страшного. Я совсем не хотела вас огорчать.
– Нет-нет, вы не огорчили, госпожа Крим! Как можно огорчить меня сильнее, чем уже…
И слезы градом. Вот сейчас я почти поверила в искренность ювелировой дочки. Белила смешались с чернью для ресниц, рот некрасиво кривился, выплевывая такие древние, такие извечные звуки…
Только сейчас поняла, что жених больше не придет, не улыбнется ласково? Или оплакиваешь себя, непутевую? По ком же ты воешь, а?
Набежала прислуга. Толстая женщина в чепце – видать, нянька – увела Юляшку, неласково на меня зыркнув. Я вышла из светелки, перекинулась парой слов с Димаром Мехмовым и его почтенной супругой. Ничего нового они не сообщили.
Разве что утверждали, будто в ночь убийства Юляшка крепко спала. Сами не видели, а вот нянька…
Няньку я пока допрашивать не стала. А то непонятно, о чем расскажет! О том, что лично десять раз за ночь одеяло поправляла. После того как с гулек встретила. Нет уж, няньку мы оставим на потом.
Вначале – подруженьки. Посмотреть на них, подумать, чем зацепить. Женская дружба бывает, сама не раз видала, но уж больно хрупкая эта вещь в семнадцать лет. Может, найдется среди троих названных некрасивая девица, завидующая Мехмовой черной завистью. Или такая, что положила глаз на Витека. Или еще чего-нибудь. Таиллия Креж, Юница Лиева и Магрина Рошелконь. Выяснить в караулке, где живут, и завтра же обойти.
– Айсуо, слетай к нашим, скажи, пусть за девицей Мехмовой слежку установят. Только осторожную, без перегибов.
– Да, госпожа, – почти невидимая фигура взмыла над крышами. Я проводила мальчишку взглядом и тут же стукнулась носом о широкую спину в вонючей рубахе.
– Куды прешь, кобылья дочь?! Ой, простите великодушно, госпожа Крим…
34 
