очень нудно 
91 
— Прошу. — Залин обернулся к дознавательнице и почтительно склонил голову. — Вам слово.
Хадайша выступила вперед перед притихшими послушницами. Провела пальцами по крышке гроба и горько усмехнулась. Они даже не обязаны были предавать тело Дейлы земле, имели полное право бросить его в лесу на съедение диким зверям — по существующим правилам, самоубийцы не заслуживали никаких почестей при погребальном ритуале. Но дознавательница все же не пошла на столь крайние меры. И сейчас собиралась зайти еще дальше, даровав последнее благословение заблудшей душе.
— Наша жизнь — лишь краткий миг между двумя безднами безвременья и вечной тишины, — звонко пронесся ее голос. Эхом отразился от стены мокрого мрачного леса. — И лишь от нас зависит, как именно мы распорядимся даром богов. Кто-то борется с судьбой до последнего, с благодарностью принимая все ниспосланные испытания. А кто-то раньше положенного срока отчаивается, отказываясь пройти свой путь до конца. Не нам их судить. Поэтому просто помолчим и принесем молитвы Пресветлой богине, чтобы она не была чересчур жестока к своей провинившейся дочери. Милость небес безгранична. Пусть Дейла обретет покой во владениях смерти.
Ранор на последней фразе дознавательницы прерывисто вздохнул. До побелевших костяшек сжал кулаки, будто собираясь вступить с кем-то неведомым в бой. Залин успокаивающе положил на плечо товарища руку, но тот даже не заметил этого, уставившись ничего не видящим взором прямо перед собой.
— Покойся с миром, бедная девочка, — совсем тихо добавила Хадайша. — И прости всех нас, как мы прощаем тебя.
Шаная опустила голову, пряча в уголках губ неприятную усмешку. Глупо, очень глупо просить у мертвых о подобном. Если душа упокоилась — то ей уже все равно. А если нет, то она без устали будет следовать за своим обидчиком, пока не добьется возмездия. И никакие обстоятельства не заставят ее отступиться от намеченного.
Затем девочка перевела взгляд на понурившегося Ранора. Устало вздохнула и привычным жестом положила руку на холку верного Дымка, который ростом уже достигал ей до пояса.
— Как думаешь, стоит ему помочь? — негромко спросила она у пса. — Ведь он корит прежде всего себя в произошедшем.
Пес глухо проворчал что-то на своем языке. Недовольно мотнул хвостом и прижался к ноге маленькой хозяйки.
— Что ты там шепчешь? — недовольно переспросила Нинель.
Она уже жалела, что поддалась на уговоры и позволила принцессе присутствовать на ритуале. Больше всего на свете старая женщина мечтала сейчас оказаться в своей комнате у жарко растопленного камина. От разыгравшейся непогоды у нее с самого утра ныли ноги, а от холода ломота разошлась пуще прежнего, став поистине невыносимой. Кроме того, воспитательница не одобряла решения Хадайши провести ритуал прощания. Это было не по правилам. Всегда считалось, что самоубийство — один из самых страшных грехов, которому нет оправдания. Особенно для послушницы, принявшей обет служить Пресветлой богине. Это пахнет не просто предательством, но прямым оскорблением Террии. Что может быть отвратительнее подобного преступления? Дай Нинель волю — она бы вообще запретила хоронить тело дерзкой послушницы. Лучше повесила бы его на суку ближайшего к монастырю дерева, чтобы не сожрали дикие звери. Пусть подруги Дейлы каждый день видят, как оно разлагается, пусть чувствуют смрад гниющей плоти, пусть убедятся, что в столь гадкой смерти нет ничего романтического или возвышенного. Авось и усвоят жестокий урок.
Но дознавательница не спрашивала мнения воспитательницы на сей счет. Она вообще ни у кого его не спрашивала. Просто поступила так, как сочла нужным. И это немного злило Нинель. Хадайша, по ее мнению, вела себя как истинная хозяйка монастыря. Что скрывать, подобное обстоятельство сильно тревожило старую женщину. Неужели инквизиторы задержатся тут надолго? Накануне Хадайша пообещала ей, что на следующий день после погребения Дейлы будет названа причина смерти Серафии. Если преступление действительно раскрыто, то почему еще никто не взят под стражу? Хотя одно радовало — Шанаю, по всей видимости, инквизиторы не подозревали. А значит, усилия Залина очернить принцессу пошли прахом.
Нинель вздохнула и тряхнула головой, отгоняя вихрь встревоженных мыслей. Опять посмотрела на странно задумчивую Шанаю, что-то шепчущую себе под нос.
— Что ты там бормочешь? — уже нетерпеливее повторила воспитательница. — Замерзла? Говорила же, что не надо нам было сюда идти.
91 
