очень нудно 
98 
А потом попятилась.
— Джек? — прошептала она.
— Я… — Слова признания уже готовы были сорваться с его губ. «Я люблю тебя, люблю».
Однако Джек сумел сдержаться. Он знал: стоит ему заговорить, разрушить хрупкое волшебство, произнести вслух то, что Грейс читала в его глазах, и она испуганно отшатнется.
— Останься со мной, — взмолился он. Джек уже не стремился сохранять благородство. Может, нынешний герцог Уиндем, истинный образец бескорыстия, всю жизнь только и творил добро, но он, Джек, слишком эгоистичен для этого.
Он поднес к губам руку Грейс.
— Мне не следует, — пролепетала она. Джек поцеловал другую руку. — О, Джек…
Он прижал к губам обе ее ладони, жадно вдыхая пьянящий запах ее кожи.
Грейс робко посмотрела на дверь.
— Останься со мной, — повторил Джек. Взяв Грейс за подбородок, он заставил ее запрокинуть голову и нежно коснулся губами ее губ. — Останься.
Губы ее дрогнули. В глазах отразилось смущение и нерешительность. Грейс отвернулась и произнесла:
— Если я… — Ее голос упал до боязливого шепота. — Если я останусь…
Джек ласково обвел пальцем контур ее подбородка. Он терпеливо ждал, когда Грейс решится поднять глаза.
— Если я останусь… — Она с усилием сглотнула и на миг зажмурилась, словно набираясь храбрости. — Ты сумеешь… позаботиться, чтобы не было ребенка? Наверное, существует способ?
Джек замер, не в силах произнести ни слова, потом кивнул. Да, он знал, как избежать появления ребенка. Он успешно справлялся с этим всю свою жизнь.
Но прежде Джек имел дело с женщинами, которых не любил. Он и не помышлял о том, чтобы беречь их и лелеять до конца своих дней. А с Грейс все было иначе… и мысль о ребенке, их общем ребенке, чудесном плоде любви, привела Джека в восторг. Это было похоже на волшебную, сказочную мечту. Какое счастье — стать одной семьей, смеяться и поддразнивать друг друга! Детство Джека было именно таким, радостным и беззаботным. Ребята устраивали шумную возню, носились наперегонки по полям, удили рыбу в ручьях, неизменно возвращаясь домой без улова. За столом они всегда весело переговаривались, обменивались шутками, хохотали от души. Вот почему чинные, торжественные обеды в Белгрейве напоминали Джеку диковинные китайские церемонии.
Как бы ему хотелось окружить себя ватагой смеющихся детей, их с Грейс детей! Просто раньше Джек не понимал, как страстно мечтает об этом.
— Грейс, — шепнул он, сжимая ее руки, — это не важно. Я женюсь на тебе. Я хочу жениться на тебе.
Грейс покачала головой. Резко, непреклонно, почти яростно.
— Нет. Ты не сможешь… если станешь герцогом.
— Смогу. — И Джек наконец не выдержал. Черт возьми, он просто не в силах был дольше молчать, желание открыться жгло его изнутри. Когда чувства так глубоки и искренни, невозможно таить их в себе. — Я люблю тебя. Люблю. Я никогда не говорил этого другой женщине и никогда не скажу. Я люблю тебя, Грейс Эверсли, и хочу жениться на тебе.
Грейс закрыла глаза. Лицо ее исказилось от боли.
— Джек, ты не можешь…
— Могу. И женюсь.
— Джек…
— Я устал слушать, как все вокруг говорят, что мне можно и чего нельзя! — воскликнул Джек и, выпустив руки Грейс, стремительно пересек комнату. — Разве ты не понимаешь, что мне все равно? Мне плевать на это проклятое герцогство, а на старую герцогиню тем более. Для меня существуешь только ты, Грейс. Ты одна.
— Джек… — Грейс сокрушенно покачала головой. — Если ты герцог, тебе следует жениться на женщине, равной тебе по положению.
Джек чертыхнулся сквозь зубы.
— Ты говоришь о себе как о портовой шлюхе.
— Нет, — возразила Грейс, стараясь сохранять терпение, — это не так. Но я хорошо знаю, кто я такая. Бедная молодая женщина из почтенной, но простой, ничем не примечательной семьи. Мой отец был деревенским сквайром, а матушка — дочерью такого же деревенского сквайра. Мои предки никогда не принадлежали к аристократии. У мамы был троюродный брат — баронет, вот и все.
Джек смотрел на нее так, будто не слышал ни слова. Или слышал, но не вслушивался.
«Нет, — с горечью подумала Грейс. — Он так ничего и не понял». И, конечно же, первыми его словами было:
— Мне все равно.
— Но остальным не все равно, — попыталась урезонить его Грейс. — Если ты герцог, шума и без того не миновать. Поднимется страшный скандал.
— Мне все равно.
98 
