Последние отзывы

  117  

Она подошла к мистеру Санчесу, опустилась рядом на колени, так же, как Том Трэн. Слепой не умер, но его, похоже, парализовало, только мышцы не расслабились, а, наоборот, напряглись, словно он яростно сопротивлялся чьему-то нажиму.

Его искусственные глаза — не стеклянные, пластиковые, выглядевшие как настоящие, при жизни никогда не фиксировались на ней, когда она с ним разговаривала. Теперь же, когда она произнесла его имя, глаза заметались из стороны в сторону, словно он полностью потерял ориентацию и по голосу не мог определить ее местонахождение. Когда она положила руку ему на плечо и вновь произнесла имя слепого, сочетание прикосновения и голоса позволило ему сориентироваться. Ничего не видящие глаза перестали бегать и повернулись к ее лицу.

Челюсть его отвисла, он не мог произнести ни слова. На губах блестело что-то темное, влажное и густое, и поначалу Падмини подумала, что это кровь. Но тут же мистер Кинсли, наклонившись, направил луч фонаря на лицо бедного мистера Санчеса, и она увидела, что субстанция эта не красная, а серая, разных оттенков, по большей части свинцового цвета, с вкраплениями серебра.

— Будьте осторожны, — резким голосом предупредил мистер Хокс, поднимаясь над телом демона. — Не прикасайтесь к Хулиану, держитесь от него подальше.

— Ему плохо, — возразила Падмини. — Он нуждается в помощи.

— Мы не знаем, в чем он нуждается.

Это заявление показалось Падмини бессмысленным, но, не успев спросить, что он хотел этим сказать, она увидела, что серая, поблескивающая серебром вязкая жижа на губах слепца движется, не стекает вниз, а ползет по верхней губе к ноздрям, а с нижней губы — по щеке, словно что-то живое.

* * *

Уинни

В излучаемом грибами свете верхний этаж заброшенной двухуровневой квартиры Гэри Дея казался обиталищем призраков, и не потому, что его ждало там что-то страшное. Может, и не ждало, но могло ждать, прячась за каждым углом, укрываясь в густых тенях. Уинни видел горбунов с раздутыми головами, пугал, которые пробрались сюда с кукурузных полей, фигуры в рясах с капюшонами. Но они всегда таяли, вероятно, потому, что рождались его фантазией, а может, обходили его сзади, чтобы наброситься, когда он чуть потеряет бдительность, как это бывает в фильмах, когда топор опускался на голову героя примерно через четыре секунды после того, как тот уже думал, что худшее позади.

Ему дали значимое имя, Уинстон Трейхерн Барнетт, и сейчас, как никогда раньше, Уинни отдавал себе отчет, что его назвали в честь бесстрашных людей. Отца его матери звали Уинстон, для друзей — Уин, и он умер при взрыве угледробилки. Отец Уина Трейхерна восхищался Уинстоном Черчиллем и назвал сына в честь английского лидера. Едва ли Уинни смог бы повторить их подвиги. Он не собирался приближаться к угледробилке, разве что под дулом пистолета. И, если он и попал бы на войну — при условии, что развил бицепсы и сдал экзамен по физкультуре, — едва ли ему хватило ума, чтобы успешно руководить целой страной. Во-первых, он не знал бы, что сказать генералам, не говоря уже о том, как обратиться по телевидению к сотне миллионов зрителей, которые ждали объяснений, почему он отправил Шестой флот^[39] — если существовал Шестой флот — для проведения самой неудачной операции в военной истории человечества. Оставалось лишь надеяться, что он не уронит честь имени и проявит хладнокровие и мужество, необходимые для розыска Айрис.

Ее мелодичное пение затихало и слышалось вновь, с каждым разом становясь все более жутким. Перед мысленным взором Уинни вновь и вновь возникала мертвая девочка в погребальном платье и со щепками гроба между уж очень острыми зубами. Когда он пытался подавить этот нелепый образ, ее сменяла другая маленькая девочка, на самом деле кукла чревовещателя, и хотя сам чревовещатель отсутствовал, девочка все равно продолжала петь, ее синие стеклянные глазки мрачно поблескивали, а в руках она держала по ножу. К тому моменту, когда Уинни подошел к лестнице, ведущей на нижний этаж двухуровневой квартиры, слушая бессловесную песню Айрис, доносившуюся снизу, подмышки его вспотели, а волосы на затылке стояли дыбом, такие жесткие, что зазвенели бы, как гитарные струны, если бы их ущипнул призрак какого-нибудь музыканта.

Хотя в квартире Гэри Дея Уинни пробыл не больше минуты, его мать и миссис Сайкс уже могли бы присоединиться к нему. С неохотой ему пришлось признать ставший очевидным факт: когда они все вместе закричали у него за спиной, крики эти не имели никакого отношения ни к побегу Айрис, ни к его преследованию девочки. В комнате, где остались женщины, случилось что-то еще, и наверняка плохое. Они, должно быть, попали в беду, и ему следовало бы побыстрее вернуться назад, чтобы защитить маму. Но, если ты не вышел ростом для своего возраста и руки у тебя худые, как палки, мама будет настаивать на том, чтобы защищать тебя, а не наоборот. Более того, своим появлением ты только отвлечешь ее и подставишь под удар, в результате все могут умереть, и возможно, это будет еще не самый худший вариант.

  117