Последние отзывы

  126  

– А ты попробуй теперь, отними! – Зарите, как всегда, смущение было вовсе неведомо.

Не очень понимая, чего она добивается, я шагнула вперед и протянула ладонь. Цыганочка не отдернула руку в сторону и не отвела глаз – с таким выражением лица школьные шутники ждут, когда учительница сядет на стул с подложенной кнопкой. Я не могла себе позволить уделить душевным колебаниям больше нескольких секунд, в конце концов, в этом мире меня не ждал удар спрятанного в рукаве электрошокера.

– Настоящая! – выдохнула Зара, когда ловец снов оказался у меня в руках.

– Тетя ведьма! – Как по сигналу, малыши облепили меня со всех сторон, обхватив за ноги, а кто повыше – обвили руками талию. Почти все плакали, так что юбка (вернее, то малое, что от нее осталось) быстро промокла насквозь.

– Посему ты так долго не приходила?! – сильно шепелявя, с вполне оправданной претензией в голосе поинтересовалась Зайчона, одна из младших девочек.

– Как только смогла. – С трудом проглотив застрявший в горле комок, я погладила русую головку: – А вы хорошо себя вели, пока меня не было?

– Конечно! – Зарита скривила губы. – Только за это в тюрьму и сажают!

– Ну… молодцы! – неловко похвалила я. – А сейчас пойдемте домой, у меня уже ноги закоченели на каменном полу стоять!

– Пожалуйте! – Отчитанный за чужую вину, тюремщик всеми силами старался реабилитироваться в моих глазах и уже протягивал почти новые, умеренно стоптанные сапоги гигантского размера, что называется, «со своего плеча». – Сейчас распоряжусь подогнать карету!

Не чувствуя от холода пальцев на ногах, я с благодарностью приняла еще теплые сапоги, в которые, кроме меня, с успехом могли обуться три человека. Хватит гадать, сколько дней тюремщик носил их, не снимая, и есть ли у него грибок!

– Боюсь, нас слишком много для кареты… Да тут недалеко – пройдемся пешком!

К чести графьев, маркизов и прочих баронов, вновь обретя свободу, они не стали важничать, а с готовностью подхватили на руки моих дважды подкидышей. Дети тяжелее взрослых переживали заточение…

– Святой отец, что тут происходило без меня?

– А как долго вас не было, госпожа чародейка? – вопросом на вопрос ответил священнослужитель.

Ну, конечно – для них ведь я никуда не пропадала.

– Меня «утащило» прямо из-под венца… Не может быть, что никто не заметил!

– Мы удивились, конечно, – хмыкнул отец Михаил. – Но буквально через несколько мгновений вы уже встречали нас у выхода из часовни, такая же цветущая, как обычно, и объяснили, что такое, мол, с вами бывает – от восторга.

Пока наша «кавалькада» неспешно подошла к заброшенному зданию приюта, от рассказа о собственных злодействах у меня волосы поднялись дыбом. И не только на голове: что поделать, эпиляторов в этом мире еще не изобрели, а скоблить ноги мечом – это, знаете ли, аттракцион не для слабонервных.

Моя «копия» в своем могуществе опиралась на примитивнейшие чувства – зависть и похоть. Те, кто не поддавался ее чарам, отправлялись в темницу – разумеется, это оказывались лучшие и благороднейшие люди, чистые влюбленные сердца. Даже в среде династических браков и выгодных мезальянсов находилось место чистому чувству! Не избежал застенков и сам королевский исповедник, огражденный от мирских искушений своей верой. Какой властью демонесса обладала над королем, он не знал, но был уверен, что не колдовской. Священник склонялся к мысли, что «стрекоза» чем-то угрожала его величеству, но чем именно – сказать не мог.

Как бы невзначай несколько раз в своем рассказе отец Михаил упомянул, что король все-таки не поверил подменышу и целовать, как того требует обряд, не стал. Более того – с этого дня он ни разу не делил с «чародейкой» опочивальню, не оставаясь «у меня» и не приглашая ее к себе. Я по достоинству оценила преданность и деликатность священника, хотя червячок сомнения все-таки остался.

На удивление, детский дом почти не был разорен – даже покосившийся ящик для пожертвований по-прежнему красовался на дверях. Соседи не всегда относились к чужому имуществу с таким почтением: первые несколько ящиков опустошали и разламывали, а то и уносили целиком. Пока однажды я, на совесть приколачивая очередную копилочку с откидывающейся крышкой, случайно не попала молотком по пальцам и в сердцах не рявкнула: «Да чтоб того, кто еще на сиротские деньги позарится… нервный почесун одолел!»

Хотя и не приглашала я зрителей полюбоваться процессом виртуозного фигурного вбивания двух гвоздей, но совсем без свидетелей не обошлось, и весть о «страшном заклятии», наложенном на коробку, в кратчайшие сроки облетела округу. От человека к человеку список напастей, грозящих обрушиться на хитника, неуклонно возрастал.

  126