124 
— … жили они долго и счастливо? — зачем-то влез Реол.
— В целом да, — согласился Тоё. — Это та версия, которую я смотрел в последний раз в театре Энцио.
— А что, есть еще и другая? — удивился Ингвар.
— Даже несколько. Например, по одной из них, когда демон уничтожил маску, Армандо потерял след. Я еще слышал версию, что после сожжения маски девушка будто очнулась и разлюбила нашего героя. Был еще вариант, что демон однажды сам надел маску и тут же вспыхнул как свечка, сгорев заживо.
— Хорошо хоть не влюбился в героя, — хмыкнул Реол. — А почему в пьесе в этой маске щеголяет не героиня, а тот, кто играет Армандо? — Он очень гордился, что наконец вспомнил постановку.
— Я точно не помню, — признался Тоё, — но это или аллегория, или масок было две. Одна — у него, другая — у нее.
— Мне нравится история, — поделился мнением Ингвар, — особенно альтернативные варианты.
— И мне нравится, — подумав, согласился Реол. — Кажется, в той постановке, что видел я, было много драк.
— Очень много, — кивнул Тоё. — Часто упор делается именно на путь героя, который он преодолел, спасая свою возлюбленную. Насколько я помню, Армандо там пришлось сражаться со всеми монстрами, которых тогда знал мир. Впрочем, — дух почти нежно улыбнулся, — подобные испытания мастер Идзу частенько устраивал своим персонажам. Что ж, мы пришли. — Дух поднял голову, рассматривая высокое традиционное здание с множеством пристроек. Потом перевел взгляд на Ингвара и поклонился. — Я прошу вас, ведя разговор, помните о том, кто здесь живет, как важно для них соблюдение всех норм и приличий, как они относятся к вопросам этикета. Это очень, очень консервативные люди.
Имлаймори вздохнул и взялся за дверной молоточек на воротах.
— Не волнуйся, Тоё, ты же знаешь, когда нужно, я могу быть очень вежливым и традицио…
— Ой, здрасте! — Калитка в воротах распахнулась, и в проеме показалась лохматая голова быстроглазого мальчишки. — Вы к дедушке? Проходите-проходите! Он уж заждался!
И пацан исчез из поля зрения. Реол с Ингваром вопросительно уставились на духа. Тоё скорбно пожал плечами:
— Молодое поколение. Свежесть юности, еще не скованная нормами и порядками.
— Я так и подумал, — пробормотал жрец, чувствуя какой-то подвох.
Они вошли на прилегающую к театру территорию. Главный вход в него и открытые скамьи перед сценой находились на другой улице. Родовой дом вплотную примыкал к театру, но имел отдельный двор, часть которого была отдана под хозяйственные постройки.
Мальчишка, открывший им калитку в высоком сплошном заборе, подбежал к нескольким своим ровесникам, которые в центре двора отрабатывали движения известнейшего танца под названием «Акаизду» — «Пляска ветра». Тоё умиленно заулыбался.
Однако его улыбка померкла, когда в дальней стороне двора появилась девушка в модной ныне среди молодежи юбке-брюках. Конечно, женщины профессий, в которых не нужно много и чересчур активно двигаться, не позволяли себе носить их. Более того, многие принципиально отказывались от такой вольности. Мол, мы женщины и даже с мужской профессией будем женственны. И тут в этом оазисе традиционности такое безобразие!
— Марико! — прокричал кто-то сзади.
Ингвар со спутниками повернулись, как и девушка в столь вызывающей одежде. Ее звал уже достаточно пожилой господин, тоже одетый в не менее современный костюм, больше подходящий для адвоката, чем для актера. Девушка остановилась и подождала, пока мужчина подойдет к ней. Он протянул девушке несколько билетов на спектакль и произнес:
— Обязательно пригласи господина Раико на представление выходного дня. Он любит пьесы из раннего периода мастера Геимина.
— Хорошо, пап, — улыбнулась девушка и, чмокнув мужчину в щеку, убежала.
Сценка, развернувшаяся перед гостями, могла бы считаться совершенно обычной, если бы не место, где она происходила. По древним традициям отец не должен был даже подходить к совершеннолетней дочери ближе чем на два шага. И уж точно никаких поцелуев в щеку, «пап» и прочих проявлений чувств.
Отец девушки в провокационных штанах заметил присутствие гостей и направился к ним. По дороге поправил одного из мальчиков, недостаточно четко держащего ладонь.
— Добрый день, господа, — поклонился мужчина, подойдя поближе. Улыбнулся и подал руку Ингвару и Реолу. — Мое имя — Хо Энцио, я третий по старшинству в нашей семье. Прошу прощения у вас, достопочтенный господин Тоё, за увиденное вами. Знаю, по древним традициям такое недопустимо, но время не стоит на месте. А в нашем роду женщины всегда несли самое прогрессивное. Например, Марико — моя младшая дочь — сейчас врач в главной городской больнице. Работает с детьми. Мы ею очень гордимся.
124 
