очень нудно 
103 
Вообще-то лейтенант был не совсем прав. Думаю, что наш самолет все же сможет подняться выше сотни метров, а именно эта высота считалась, если мне не изменяет склероз, штатной для кайзеровских парашютных егерей. Другой вопрос, что раскрытие купола у них, разумеется, обеспечивалось принудительно.
Взлет мне запомнился… сначала взвыли, словно сорок тысяч волков, выводимые на взлетный режим двигатели «Галеона», самолет нехотя тронулся с места, начал, — все так же нехотя, лениво, — разгоняться. Казалось, что там, снаружи, крылья уже изогнулись дугой, пытаясь вытянуть вверх перегруженный фюзеляж… подпрыгнули раз, другой… кто-то с явственной истерической ноткой хихикнул «а полоса-то все не кончается». Наконец, мы все же оторвались от бетона, но ставшего уже привычного по аэровагонам ощущения подъема в скоростном лифте так и не наступило, зато я почти физически ощутил, как внизу, в нескольких метрах от моих подошв, проскочили крыши московских домов.
Летели мы неожиданно долго… Первым это обнаружил Вадим, переспросивший у комвзвода-2 показания его знаменитого именного хронометра. Выяснилось, что мы действительно находимся в воздухе уже больше полутора часов, каковой факт наводил на мысль о нашем нахождении где-то над тылом синих. Неясным оставался вопрос, проделано ли это злодейство по умыслу нашего собственного командования, пожелавшего таким образом обеспечить максимальную внезапность и секретность высадки, либо же мы пали жертвой предательства со стороны экипажа.
Волконский потянулся было к своему любимцу-парабеллуму, но тут, как нельзя своевременно, появился подпоручик Беляев, сообщивший, что посадка задерживается на неопределенное время: «ввиду технических проблем на земле».
Веселенько. Я не смог вспомнить, сколько составляло максимальное полетное время «Галеона». Но, кажется, с учетом наверняка имевшего место повышенного расхода топлива из-за перегруза, а также призванного хоть отчасти скомпенсировать упомянутый перегруз недолива точку возврата мы уже миновали. И если… в этот момент мои мысли были невежливо прерваны оглушительным скрипом, заставившим сердце подскочить примерно до трахеи… пока я не сообразил, что самолет не рассыпался и по-прежнему летит, а скрип доносится из динамика внутренней трансляции. Поскрипев и прокашлявшись, оный динамик отдаленно похожим на человеческий голосом сообщил, что сейчас они, сиречь экипаж, начнут заходить на посадку, в связи с чем всем наличествующим на борту пассажирам настоятельно рекомендуется крепко ухватиться за что-нибудь неподвижное и припомнить лучшую из известных молитв. Напоследок динамик оглушительно чихнул и отключился, а в следующий миг «Галеон» стремительно свалился набок во вполне истребительном крене градусов под сорок, и грузовой отсек взорвался воплями, ибо часть предметов, показавшихся кое-кому неподвижными, таковыми вовсе не являлась.
Первое, что мы увидели, сойдя с аппарели, было слепяще-белое пламя. Огромный костер полыхал прямо впереди, в километре от нас, — та самая «техническая проблема», заставившая нас лишних сорок минут «нарезать круги» в воронежском небе. Транспортник, взлетевший перед нами: при посадке у него подломилась правая стойка шасси, многотонную махину «повело юзом», словно авто на гололеде, из лопнувших баков хлынуло, почти мгновенно воспламенившееся от высекаемых из бетонки искр, топливо… самым удивительным было то, что человек двадцать сумели-таки выскочить из огненного ада, в который превратился «Сикорский».
Удачей, — если, конечно, сие слово можно употребить в данной ситуации, — был тот факт, что погибший «Галеон» вынесло почти за пределы полосы. Ибо усилий двух пожарных машин, из восьми положенных когда-то «по штату», но и эти две чудом успели привести в готовность за те девять часов, которые прошли с момента получения приказа о подготовке к приему самолетов, — так вот, их усилий едва хватило на то, чтобы погасить полыхающий след на полосе. К самому же «Галеону» пожарники даже не пытались подступиться: в чреве транспортника рождественским фейерверком рвались боеприпасы.
По расчетам — если вынести за скобки вышеупомянутые боеприпасы и залитую пеной полосу — расстояния между торчащим из пылающего озера хвостом и противоположным краем вэпэпэ должно было хватить. Именно эти расчеты и занимали наших пилотов те сорок «лишних» минут, пока они кружили над аэродромом, вырабатывая топливо.
103 
