очень нудно 
38 
Свинец вежливо улыбнулся.
– А ваша фирма, получается, под бандитами?
– Ни под кем. У нас нет врагов. Конфликты случаются, но Матвей – человек миролюбивый. Дипломат. С Соловьем общается по старой привычке. Типа знакомы с начала девяностых – не выгонять же теперь за ненадобностью… Дает ему то штуку, то две в месяц. Копейки…
– Долларов?
– Ну да.
– Две тысячи долларов – копейки?
Ковбой улыбнулся странной, легкой, в последние годы повсеместно вошедшей в моду улыбкой, означающей: для таких, как я, – копейки, а если для тебя – нет, то это твои проблемы.
Тоже мне, богатей, подумал Свинец. Две тысячи долларов – копейки, а ногти обкусаны.
– За десять лет, – сказал ковбой, – Соловей понадобился Матвею только два раза. Один раз кто-то его на дороге подрезал или он подрезал, в общем, попал на каких-то малолетних гопников, те стали пальцы гнуть – тогда и Соловей пригодился. Еще был случай – у Матвея угнали машину, и Соловей вроде как впрягся найти…
– Ясно. А все-таки почему Соловей – сволочь?
– По нему видно. Татуировки тюремные, зубы золотые…
Ну и что, подумал Свинец. У меня тоже золотые. И углом рта – чтоб его собственная фикса стала видна собеседнику – спросил:
– У тебя были с ним конфликты?
– Нет.
Врешь, были, подумал капитан. Как не быть. Хоть один раз, по мелочи, но случилось. У тебя вон ухо проколото, серьгу носил совсем недавно. Уголовники таких не уважают. Соловей тебя, ковбой, как-нибудь поддел, пренебрежительным словечком унизил, а ты самолюбивый, ковбои все такие, и теперь он для тебя навсегда – сволочь.
– Налей-ка мне чаю горячего, – попросил капитан.
Разблюев поспешно – излишне поспешно для заместителя босса коммерческой организации – устремился выполнять просьбу, и Свинец рискнул сформулировать для себя первые свои впечатления. Парняга – явно чистоплюй. Не кремень. По природе не делец. Бандитов не знает. Боится и презирает издалека. Куртка косуха. Сапоги со шпорами. Молодежный музыкальный аппаратик в кармане. Мальчик, не желающий взрослеть. Не похож на правую руку серьезного бизнесмена. На свою должность попал, скорее всего, случайно…
Капитан огляделся в третий раз. Со стороны проспекта периодически доносился один из характернейших московских звуков: раскатистое железное взлаивание особых автомобильных сигналов, которыми бесцеремонно разгоняли всех со своей дороги правительственные лимузины, а также канающие под вип-персон крупные авантюристы.
– А фирма ваша – она как? Успешно работает?
– Вполне.
– Давно?
– Очень. С девяносто третьего года.
– Ага. Значит, твой шеф – богатый человек.
– Нет, – сразу ответил ковбой. – Обеспеченный.
Капитан разозлился. Что за птичий язык у этих бизнесменов?
– Марина мне сегодня сказала то же самое. «Не богатый, но обеспеченный». Вадим, я тебе уже говорил и еще раз скажу: не бойся меня! Я не побегу в налоговую инспекцию. Но хочу знать, с кем имею дело. У моего начальника есть дочь. Она зарабатывает сто тысяч рублей. Ее муж – сто пятьдесят. Вместе выходит десять тысяч долларов в месяц. И она звонит моему начальнику и жалуется: «Папа, мы ничего не можем себе позволить, мы бедные». А папа, то есть начальник мой, – полковник милиции. Оклад у него – семьсот долларов. Грязными. И он себя считает богатым, понял?
– Понял, – буркнул Разблюев.
– Вот и хорошо. Теперь спрашиваю конкретно: если, допустим, твоего Матвея пустить под пресс? По-серьезному? Если надавить на него по полной программе? Вниз головой перевернуть и потрясти. Сколько из него высыпется? Миллион, в долларах, будет?
Говоря про «перевернуть и потрясти», Свинец проиллюстрировал свои слова резкими выразительными жестами и сделал непроизвольно соответствующую гримасу и, видимо, с этой гримасой перестарался, потому что его собеседник слегка побледнел.
– Нет, – замотал он головой, – конечно, нет. Миллион – слово волшебное. Если б он стал миллионером, он бы проговорился. Я бы узнал, так или иначе…
– А полмиллиона?
Разблюев серьезно задумался.
– Скажи, не бойся, – помог ему капитан. – Так мне будет легче искать.
Он хотел сказать «нам будет легче», но передумал. Конечно, ковбой не намерен искать своего босса. Ковбой боится. Он будет отсиживаться в сторонке.
– До полумиллиона, – неуверенно сформулировал Разблюев. – Триста тысяч точно есть. Может, даже четыреста… У него машина за восемьдесят штук, а он над ней особо не дрожит, пылинки не сдувает… Не бережет, в общем.
38 
