27 
* * *
В штабе меня встретили радушно: Бродяга молча протянул кружку с ароматным чаем, а Фермер пару секунд разглядывал меня, затем сказал:
— Все, Тоха, кончились игрушки… Начинаем работать как взрослые!
— А что, мы детством всю эту неделю страдали? — спросил я.
— Так точно, детством. Никакого планирования… Так — беспорядочные, хоть и болезненные, укусы. Мы с Шурой тут помозговали, — кивок в сторону Бродяги, — и накидали программку…
— А от меня что требуется? Ну, кроме четкого выполнения программы?
— Инициатива и консультации исторические! Вообще-то мы с товарищем чекистом считаем, что уже пора создавать отряд нормальный. Как базу и прикрытие… Как считаешь, майор наш командование потянет?
— Тебя военная сторона интересует или человеческая?
— Про военную я и сам знаю, человеческая, конечно. Ты же с ним почти все время трешься…
— Потянет. Он — чуткий, да и опыта ему не занимать, тем более что за последние пару недель он инициативности и нешаблонности от нас нахватался по самое не балуйся…
— Ну и прекрасно, а то нам уже давно, помнишь, как в рекламе говорили? «Пора выйти из тени!» — и Шура весело подмигнул мне.
— А с планом познакомите?
— А как же! Только давай сначала на хутор смотаемся… Хочется нам на старосту твоего поближе посмотреть. А уж по результатам и план дошлифуем. А сейчас… Давай, поднимай Бухгалтера, Кудряшова и Юрина. И подготовьте интендантский тарантас.
— Слушаюсь, товарищ майор!
* * *
Третий раз за сутки подъезжая к хутору, я терзал себя размышлениями о том, что же там такое «недетское» придумали наши командиры: «Вроде воюем мы, по меркам сорок первого года, неплохо. Связь с нашими наладили. Немцам, как можем, пакостим. Чего еще-то?»
Остановив мотоцикл перед воротами Акимыча, я требовательно бибикнул. Как по мановению волшебной палочки створки распахнулись, и сам хозяин вышел нам навстречу. Зарулив на двор, я выключил движок и, отправив Славу с Кудряшовым сторожить подходы к хутору, с удовольствием стал наблюдать за встречей «высокого начальства».
Первым с водительского места выбрался Бродяга, обряженный в форму немецкого унтер-офицера. Обойдя машину, он предупредительно открыл дверь пассажира и отступил на пару шагов в сторону. Наш командир был великолепен! Встав во весь свой немаленький рост, он вышел… нет, тут это слово не подходит! Он выдвинулся из машины! Правда, с учетом того, что немец подходящих габаритов нам пока не попался, Шура был одет в простой мотоциклетный плащ, с прицепленными к нему майорскими погонами, но выправка кадрового военного вкупе с внушительными габаритами создавали необходимый образ высокого армейского начальства. Даже то, что из-под плаща выглядывали камуфляжные штаны и высокие шнурованные бутсы вместо сапог, нисколько не смущало командира. Небрежно козырнув старосте, Саша сделал приглашающий жест в сторону дома.
Слегка обалдевший Семен Акимович вздрогнул и бросился к дому, стараясь опередить важного гостя. Следом за ними пошел и Бродяга.
Я же, нажав на тангенту, проверил связь с выносным постом:
— Арт вызывает Бухгалтера.
Спустя несколько секунд (ну еще бы, как пользоваться «Алинкой» Славе объяснили, дай бог, полчаса назад) послышался ответ:
— Бухгалтер в канале. Все в норме.
Успокоенный, я пошел в дом.
Первое, что я заметил, было то, с каким подчеркнутым вниманием Акимыч слушал нашего командира. Только что по стойке «смирно» не стоял!
— Вы, товарищ Соломин, хорошенько все обдумайте. Я вас не тороплю. Пяти минут хватит? — вещал Шура.
— Так точно, гос… товарищ майор! — и Акимыч действительно вытянулся по стойке «смирно».
— Вольно, товарищ… — и Саша вопросительно посмотрел на старосту.
— Поручик Изюмского гусарского генерала Дорохова полка! — с некоторым вызовом отрапортовал Акимыч.
— Ну а я, — и Фермер на секунду задумался, — полковник Куропаткин, это — если по армейской табели считать. Командир партизанского отряда. Вы присаживайтесь… поручик. Разговор долгим будет.
— Это что же, советская власть по стопам Дениса Васильевича решила пойти? — спросил староста, присаживаясь на лавку. — Полковников партизанами назначает…
— И что в этом плохого? Война-то Отечественная… — ответил за командира Бродяга. — Да и Гражданскую вспомнить можно.
— А вы, стал быть, комиссар?
27 
