37 
Я бросил взгляд на часы — 22.43. «Угу, значит, пару часиков можно подремать вполглаза…»
Я прошел в «свой» угол и прилег на «пенку». Но по непонятной для меня причине сон не шел. Мышцы ломило, конечно, но голова была свежей. Я задумчиво взял принесенную Аликом гитару. Инструмент был ручной работы, особенно впечатлили меня жильные струны, в наше время — вещь диковинная и доступная только серьезным профессионалам, да и то, если они эстеты. Что меня удивило, гитара была шестиструнной, а не обычной для этого времени семистрункой. Я нежно провел по струнам, проверяя строй.
— Может, сыграешь чего-нибудь? — раздалось справа.
Я повернул голову. Алик выбрался из-под спальника и теперь тер глаза.
— Разбудил? — спросил я.
— Нет. Сам проснулся. Сыграй, а? Сто лет, кажется, музыку не слушал… — добавил он.
— Не стоит, мужиков разбудим…
— А и правда, сыграйте, товарищ старший лейтенант, — раздался голос из противоположного угла комнаты. Я повернулся и увидел, что это наш «завхоз». Никогда бы не подумал, что Несвидов такой поклонник музыки! — Все одно, ребятам скоро вставать, а с песней — оно веселей.
Я пробежался пальцами по струнам. Гитара звучала очень хорошо, сочно. Для разминки я сыграл еще несколько арпеджио. Затем выдал баховскую сарабанду (она же — Сюита для флейты до минор в девичестве) в переложении Сеговии. Когда я закончил играть, в комнате воцарилась тишина, хотя я видел, что проснулись уже все. Надо сказать, что в подростковом возрасте я сильно увлекался гитарой и даже ходил в музыкальную студию, но потом, поняв, что великим гитаристом мне не стать, оставил серьезные занятия, только иногда разучивая пьесы, что называется, для себя.
Алик несколько раз беззвучно свел ладони, изображая бурные аплодисменты, а Несвидов покачав головой, сказал:
— Здорово! Ловко вы, товарищ старший лейтенант! А еще можно?
Следующим было «Адажио» Альбинони. Теперь мне тихонько хлопали все. На эти странные звуки из дальней комнаты выглянул командир. По выражению его лица, скрывавшегося в полумраке, я не мог понять, нравится ли ему этот импровизированный концерт, но Саша разрешил мои сомнения, махнув рукой, мол, продолжай.
И я продолжил — поиграл немного вариации известных блюзовых мелодий, внимательно следя за реакцией зрителей. Несмотря на непривычную стилистику, музыка народу нравилась. В середине одной из композиций в дверь проскользнули Трошин и Марина. Постояв немного у входа, они затем устроились на подоконнике.
Доиграв блюз, я сделал паузу. Входная дверь опять открылась — на пороге появился Казачина. Он обвел всех присутствующих взглядом и, широко улыбнувшись, спросил:
— Надеюсь, концерт еще не закончился? А то я обижусь…
Ну, как ему было отказать? И я выдал Венгерский танец номер 5 Брамса, правда, в конце отошел от классического стиля, добавив немного народных интонаций. Ваня показал мне большой палец и сел в «первом ряду».
А потом, сам не знаю почему, я взял несколько аккордов и, вопреки своему обыкновению (голос у меня не очень, к тому же пением я никогда серьезно не занимался), не запел, а скорее начал ритмично читать:
- Светит незнакомая звезда,
- Снова мы оторваны от дома.
- Снова между нами города,
- Взлетные огни аэродромов.
- Здесь у нас туманы и дожди,
- Здесь у нас холодные рассветы,
- Здесь, на неизведанном пути,
- Ждут замысловатые сюжеты.
- Надежда — мой компас земной,
- А удача — награда за смелость.
- А песни… довольно одной,
- Чтоб только о доме в ней пелось.
Я покосился на Алика — он сидел, подперев рукой щеку, и, судя по отсутствующему выражению лица, был далеко. Где-то там… Дома… И неунывающему Казачине тоже взгрустнулось — сидит, уткнув взгляд в пол.
«Да, зря я, наверное, этот концерт затеял? Вот песню допою — и баста!»
- Ты поверь, что здесь издалека
- Многое теряется из виду,
- Тают грозовые облака,
- Кажутся нелепыми обиды.
- Надо только выучиться ждать,
- Надо быть спокойным и упрямым,
- Чтоб порой от жизни получать
- Радости скупые телеграммы.
Я заметил, что к остальным слушателям присоединились и наши командиры. Бродяга тихо стоит, глядя в окно и повернувшись ко всем спиной. Невежливо, но пусть его… А вот Фермер молча показал мне большой палец.
37 
