68 
И, успокоившись, я открыл дверь в дом.
…Мы уже наполовину уговорили бутылку «благородного самогона», как в дверь вежливо постучали.
— Заходи, открыто! — рявкнул Фермер.
— Гостей примете? — улыбаясь, спросил Трошин.
— А то!
— Заходи!
— Добро пожаловать! — по очереди сказали все сидевшие за столом.
Гостей к нам пришло немало! Первыми, с чугунками в руках, вошли барышни. Затем Емельян внес противень с кусками шкворчащей свинины. Потом вошли батальонный комиссар и сержант-пограничник.
— Это что такое? — грозно сдвинув брови, спросил командир. — Не на Пасху гуляем!
Я заметил, что Белобородько открыл было рот, но тут же получил локтем под ребра от Трошина и замолчал. «Ну да, на чужой свадьбе невесту не лапай!» — усмехнулся я про себя.
Потом был пир горой и пляски до упаду. Про пляски я, конечно, приврал, но гитару мне Алик все-таки всучил. Пришлось играть.
Для создания «фестивального» настроения я сбацал «Цыганочку». Народ отреагировал примерно так же, как фанаты «Рамштайна» на «Du hast».
— А песню споете? — внезапно спросил Белобородько.
«А он-то откуда знает? Хотя… Скорее всего кто-то рассказал — Несвидов или девчонки, а может, и Слава».
— А вам какую, Василий Иванович, веселую, грустную или умную?
Комиссар задумался.
— А давайте веселую! Праздник.
— Хорошо, только сами решайте — какая она…
Мелодия осталась той же — дробный перебор, зовущий в пляс… Я глубоко вздохнул:
- В сон мне — желтые огни,
- И хриплю во сне я:
- — Повремени, повремени —
- Утро мудренее!
- Но и утром все не так,
- Нет того веселья:
- Или куришь натощак,
- Или пьешь с похмелья.
Вокалом, я, конечно, до Владимира Семеновича не дотягивал, но, за неимением горничной, как известно, и кухарка сойдет.
- В кабаках — зеленый штоф,
- Белые салфетки.
- Рай для нищих и шутов,
- Мне ж — как птице в клетке!
- В церкви смрад и полумрак,
- Дьяки курят ладан.
- Нет! И в церкви все не так,
- Все не так, как надо.
Я заметил, что комиссар, внимательно вслушиваясь в слова, прикрыл лицо рукой. «Занятно», — отметил я и, доиграв вариацию, продолжил:
- Я — на гору впопыхах,
- Чтоб чего не вышло.
- А на горе стоит ольха,
- А под горою вишня.
- Хоть бы склон увить плющом,
- Мне б и то отрада,
- Хоть бы что-нибудь еще…
- Все не так, как надо!
- Я тогда по полю, вдоль реки.
- Света — тьма, нет бога!
- А в чистом поле васильки,
- Дальняя дорога.
- Вдоль дороги — лес густой
- С Бабами-Ягами,
- А в конце дороги той —
- Плаха с топорами.
- Где-то кони пляшут в такт,
- Нехотя и плавно.
- Вдоль дороги все не так,
- А в конце — подавно.
- И ни церковь, ни кабак —
- Ничего не свято!
- Нет, ребята, все не так,
- Все не так, ребята!
После того как прозвучал последний аккорд, стало тихо. Так, что было слышно, как поскрипывает калитка во дворе. Батальонный помял переносицу, и, резким движением поправив очки, спросил:
— Это вы сами написали, товарищ старший лейтенант?
Чужой славы мне было не нужно, и я скромно ответил:
— Нет, не я. А что, не понравилась?
— Понравилось… Только… Только необычно весьма… — протянул комиссар.
— Ну, тогда… На злобу дня, так сказать. — И я запел песню, написанную моим другом в середине «бешеных девяностых»:
- А шуба ли с дуба — с гранаты чека,[71]
- Пусть снова в ударе не дрогнет рука,
- Пусть снова в крови искупается сталь —
- С дуба — по шубе, а с мира — печаль.
- Рассветом мы вышли, придем к вечеру,
- Мы с миром играем в смешную игру,
- Барбудо Эрнесто забрался на ель,
- А рядом ползет команданте Фидель.
Резкие ритмичные аккорды рок-н-ролла подчеркивали хулиганские, разухабистые слова песни:
- Ему невдомек, что до фени вообще —
- На чьей стороне быть товарищу Че.
- Не просто наемник тропою лесной —
- Художник по жизни и новый герой.
- Мой друг Пиночет как-то мне говорил:
- Там скучно живется, где нет заводил,
- Им главное вовремя фишку просечь,
- Что будет потом — то отдельная речь.
- Неярко блестит под луной пулемет,
- Из леса выходит карательный взвод,
- Так было везде и во все времена —
- Менялись лишь только одни имена.
- Последний куплет вызвал явное оживление среди слушателей.
- Менялись булыжники на топоры,
- Менялись вожди и законы игры,
- Менялись эпохи, менялись места,
- Стабильна была лишь одна крутота.
- «Эх!» — резким движеньем в казенник заряд —
- Скончается в муках подстреленный гад!
- Где раньше секира кольчугу драла —
- Там ныне взрывчатка и бензопила!
- Так радуйтесь те, кто познал крутизну!
- И радуйтесь, люди, познавши войну!
- Сквозь смех автоматов и рев батарей
- Идут капитаны кровавых морей!
- Он встанет, как раньше бывало не раз,
- Он выполнит невыполнимый приказ,
- И мощным дыханием мир ужаснет
- В грохоте залпов его пулемет.
Последние несколько куплетов мне пришлось менять на ходу, уж больно они не соответствовали времени и слушателям.
68 
