81 
— День добрый!
— Здравствуйте.
— С кем имею честь разговаривать?
— Командир партизанского отряда, лейтенант госбезопасности Зайцев. А вы кто такой?
— Могу ли я попросить ваших спутников отойти в сторону? Мне хотелось бы поговорить с вами наедине.
— Это не спутники! Комиссар отряда и мой заместитель.
— До свидания, товарищ лейтенант, — я повернулся спиной и стал спускаться вниз.
— Стоять! — и характерное клацанье за спиной. Я, не торопясь, обернулся. Так и есть. Лейтенант держал в руках пистолет. Двое его спутников тоже вытащили свои пистолеты.
— И как прикажете это понимать?
— Вы арестованы! Сдайте оружие!
— У меня его нет. Здесь оно мне ни к чему.
— Смирнов! Обыщите этого… лесника. Заместитель командира сунул свой ТТ в кобуру и, подойдя, охлопал меня.
— Нет у него ничего. Пустой.
— Давай его сюда!
— Вы хорошо подумали, лейтенант? — Я рассматривал его с нарочитым интересом.
«А он не опер, в задержаниях участия не принимал. Стоят они неграмотно, если мне понадобится то в принципе всех можно начать валять прямо сейчас. А пистолет мне этот Смирнов сам в руки принес, даже кобуру застегнуть поленился, балбес».
— Это вам я бы рекомендовал хорошенько подумать!
— Если вы про тех, что в овраге сидят, то на вашем месте я не был бы столь уверен… — с показной иронией ответил я.
— Что? — он сбился с накатанной дорожки и слегка сбавил тон.
— Позади вас, лейтенант, пенек. Пошарьте под ним.
По знаку лейтенанта один из часовых подошел поближе и, пошарив в траве, вытащил малую пехотную лопатку, которую большинство людей невоенных называют почему-то «саперной».
Передал ее лейтенанту.
— И что это?
— А вы у себя под ногами копните, — посоветовал я, присаживаясь на землю. — Я подожду.
Контролировавший меня Смирнов дернулся, но никаких приказаний от командира не последовало. Ждать долго не пришлось, через минуту лопатка лязгнула по металлу.
— Что там у вас? — спросил лейтенант.
— Не у вас, а у нас! Авиабомба. Сто килограммов. Вокруг поляны еще три лежат. И в овраге, там, где ваши бойцы сидят, тоже парочка прикопана. Только поменьше, по «полтинничку», нам их далеко тащить было. А надо было все точки заминировать. Мы же не знали, где именно вы бойцов спрячете, вот и минировали все подряд. Вы копайте, копайте, только вытаскивать ее не пробуйте. А то мой зам не так вас понять может и нажмет еще чего-нибудь с перепугу…
— Он что — тоже тут?
— Тут, тут… В бинокль смотрит.
— Так… Отставить копать. Михайлюк, вернитесь на пост! — И, повернувшись уже ко мне, спросил: — Что вы хотите?
— Я вам уже сказал.
— Товарищи, — обернулся он к спутникам. — Сами видите, какая обстановка. Отойдите в сторону.
Не зря мы ночью надрывались, таща на горбу пустой корпус от «сотки». Ведь, по сути, мы знали только одно — место, куда «гости» точно придут. То есть — этот холмик. Вот сюда мы и закатили бомбу, а потом битый час ползали по лесу, уничтожая следы.
— Только не очень далеко, а то вас могут неправильно понять. Рванут тогда меня с вами за компанию — и все…
— А могут? — поинтересовался лейтенант.
— А вы проверьте.
— Поверю вам на слово…
Я поднялся с земли и, взойдя на холмик, устроился на пеньке, под которым раньше лежала лопатка.
— Итак, товарищ лесник, я вас слушаю.
— Как я понимаю, вы — командир местного партизанского отряда. Оставлены здесь с задачей организации партизанского движения. Так?
— Так. А кто вы такой?
— Заместитель командира по оперативной части спецгруппы ГУГБ. Капитан госбезопасности. Оперативный псевдоним Бродяга.
— И вы можете предъявить мне документ, подтверждающий ваши полномочия?
— А вы?
— Извольте. — В руках лейтенанта образовалась «шелковка»[74] с отпечатанным на ней текстом.
И что это тут?
«Лейтенант госбезопасности Зайцев… Является командиром партизанского отряда…»
Подпись, печать — все, как положено.
— Достаточно. Такого документа, как у вас, я не имею.
— Почему?
— Потому что характер полученного нами задания прямо запрещает вступать в контакт с кем-либо из местного населения или представителей партизанского движения.
— Это почему же так?
— Приказ… — развел я руками. — Руководству виднее.
— И я должен вам верить?
81 
