7 
Несмотря на примерно одинаковый возраст и происхождение – всем троим около тридцати, все трое интеллигенты,– собеседники вели себя разно. Банкиры страдали нервным тиком: я дергал щекой, Михаил – плечом и челюстью; оба часто курили, морщили лбы и излишне аффектированно теребили в руках дорогостоящие зажигалки и авторучки. Ребята с большими деньгами и большими проблемами.
Адвокат, напротив, держал себя чрезвычайно благодушно и часто раздвигал в осторожной улыбке пухлые щеки человека, никогда не переживающего по пустякам.
– Это Андрей,– сказал Михаил, указав на меня массивным квадратным подбородком. – Моя, типа, правая рука. И левая. Скорее даже левая, учитывая, типа, круг его задач. Но и правая тоже...
– Я понял, понял, – поспешно кивнул Рыжий, поправляя отменно завязанный узел дорогостоящего галстука. Мой галстук стоил минимум втрое больше.
Босс поморщился. Он совершенно не выносил, если его перебивали. Общение Михаила с окружающими происходило всегда в форме монологов (на то он и босс). Монологи начинались всегда трудно, косноязычно. Однако по мере того, как мысль хозяина разгонялась, произносимые фразы становились все круглее и четче.
– Как только его возьмут,– Михаил повторно двинул в мою сторону подбородком,– вы приступите к работе. Начнете, типа, действовать. Не стесняясь в средствах. Говоря о средствах, я имею в виду как непосредственно наличное бабло, так и те поступки, которые вы предпримете для скорейшего освобождения моего человека из-под стражи. Подчеркиваю особо: вы обязаны будете предпринять все меры! – Босс значительно повысил голос и перечислил: – Жалобы!.. Ходатайства!.. Звонки из высоких административных кабинетов!.. Газетные статьи!.. Репортеры с телекамерами!.. И так далее, вплоть до уличных манифестаций с плакатами и скандированием лозунгов...
Рыжий бросил на меня заинтересованный взгляд. Что за мальчонка такой, если ради него следует расшибиться в лепешку? Его любопытство, острое, с оттенком зоологии, я запомнил. Так боязливо, но и почти восторженно смотрят посетители зоопарка на маленького зверя, энергично расхаживающего по своей тесной клетке и бьющего направо и налево сильным хвостом.
– А вы уверены,– спросил адвокат,– что его возьмут?
– Я сам видел копию постановления о задержании,– буркнул Михаил. – Своими глазами.
Рыжий помолчал.
– Может быть, все обойдется?
Босс засопел. Он имел значительный недостаток: считал себя умнее всех остальных шести – или сколько их там есть – миллиардов человеческих существ. Он поджал бледные губы и попросил:
– Не надо успокаивать. Не надо успокаивать! Я окончил Московский университет. У меня диплом психолога. Я год работал на «телефоне доверия». Успокаивал, типа, самоубийц...
Адвокат опустил глаза.
– Если бы я... типа, хотел себя успокоить, – продолжал давить босс,– я бы сам себя успокоил! Вы, Максим, успокаивайте лучше его. – Новый кивок в мою сторону.
Я вдруг ощутил раздражение. Обо мне в моем присутствии говорили, как будто меня здесь не было.
– Это он,– тихо сообщил босс,– курировал всю сделку с тухлым миллионом... Он готовил и подписывал контракты и прочие бумажки... Прокуратура хочет главным образом его, а никак не меня. Я – совершенно чистый. Официально в этой фирме я – никто. А он – замазан, и очень круто...
Максим Штейн вдруг продемонстрировал решительность. Он встал и застегнул пуговицы.
– Я немедленно наведу справки о вашем деле,– сухо произнес он. – У меня тоже есть связи. Я посоветуюсь со старшими коллегами. Посмотрю литературу. Сегодня же вечером я буду готов к повторному, более детальному разговору. А сейчас позвольте откланяться...
– Думать побежал,– предположил я, когда рыжий юрист вышел, с усилием закрыв за собой стальную дверь.
– Да,– согласился Михаил. – Типа, испугался...
– Не надо было разговаривать здесь...
В нашем подвале были ободранные стены и щербатый пол, мебель – дешевая и потертая. Но у стены в ряд стояли четыре новейшие купюросчетные машины «Магнер», заботливо укрытые пластиковыми колпаками, у второй стены – две машины для уничтожения бумаг. Каждая в секунду рубила в мелкое конфетти воскресный выпуск газеты «Коммерсант» (я проверял). Рядом с дверью помаргивали два огромных монитора со свитчерами на шестнадцать видеокамер наружного наблюдения. Стальная дверь, укрепленная по периметру титановой рейкой, весила двести пятьдесят килограммов. Противу двери покоился сейф, весивший в три раза больше. Его втаскивали сюда четверо грузчиков на специальной тележке с гидравлическим приводом. Вся операция стоила, как три пары моих ботинок. Ведь людям потом пришлось приплатить, чтобы они помалкивали.
7 
