17 
– Любезнейший Тромб, – пропел Фейс таким медовым тоном, что на этот раз холод пробрал и самого трактирщика. – Не будешь ли ты так любезен назвать мне хотя бы ПРИМЕРНО общую сумму нанесенного тебе ущерба.
– А… у…. томасов семь, я думаю, там будет, – выдавил Тромб.
В этот момент до него наконец дошло, что в происходящем что-то идет глубоко не так, и он подозрительно спросил:
– А кто мне их будет возмещать-то?
– Я, – ласково пропел Фейс и, дождавшись, пока присутствующие оправятся от шока, добавил:
– Разумеется, после того как взыщу их с непосредственного виновника. С учетом штрафа, налагаемого городской управой, необходимая сумма составляет ровно десять томасов. – Фейс приподнял голову и с улыбкой уставился на Шаха. – Я надеюсь, молодой человек, что вы располагаете этой суммой?
Вопрос был чисто риторический. Все содержимое карманов и кошелька Шаха, если бы оно существовало в природе, должно было бы покоиться на столе Картопли рядом с мечом. Но на столе было пусто.
– Нет? – удивленно поднял брови Фейс, так и не дождавшись ответа. – Какая жалость! Однако должен вам заметить, молодой человек, что вам на редкость повезло. Вы прибыли в наш замечательный город именно в тот момент, когда мы нуждаемся в услугах героя.
При этих словах у Кроллера Свона с громким стуком отвисла челюсть. Тромб ограничился удивленным иканием. И он, и десятник прекрасно знали, что ни в этот момент, ни во все предшествовавшие тридцать лет Хамилог не нуждался ни в каких услугах героя. И все его жители очень надеялись на то, что в ближайшую сотню лет им эти услуги не понадобятся.
– Это в чем этом таком мы нуждаемся? – поинтересовался Свон, как только к нему вернулся дар речи.
– Сколько у нас дорог проходит через город? – задал ему встречный вопрос Картопля. Десятник наморщил лоб.
– Две, – твердо заключил он в результате минутного раздумья. – Тракт на Плешийград и та, что через болото.
– А если подумать?
Кроллер сморщил лоб еще старательнее.
– Ну, три, – признал он спустя еще минуту. – Но ведь на третьей-то…
– Так вот, – обратился Картопля к Шаху, улыбаясь при этом все шире и шире, до тех пор пока в бездонном провале рта не показался единственный, чудом уцелевший передний зуб. – Проблема наша заключается в том, что на одной из дорог, ведущих в наш славный город, обосновалось чудовище, именуемое, если мне не изменяет память, мантикором. И добро бы, если б оно, как все приличные чудовища, просто взимало плату за проезд. В конце концов, если бы не тролли, все мосты на дорогах давно бы обрушились. Но проклятая тварь тупая, как пень, и злая, как…
– Мантикор, – услужливо подсказал Тромб.
– Жрет всех подряд, – добавил десятник.
– Ну, так во-от! – взвыл Фейс, будучи не в силах больше выдерживать столь несвойственный ему вежливый тон. – Если ты через три дня принесешь мне голову этого мантикора, я прощу тебе десять томасов штрафа и даже заплачу пять томасов сверх него. Но если ты этого не сделаешь – пеняй на себя! А пока – прочь отсюда!
Все, кто счел этот приказ относящимся к себе, немедленно поспешили выполнить его. Шон встал с протестующе скрипнувшего стола, потянулся, примерился было заехать Картопле по морде, но раздумал и двинулся следом за Шахом.
* * *
Выйдя из башни, Шах зажмурился и на всякий случай покрепче прижал к груди меч.
Вышедший следом за ним Тромб посмотрел на него, вздохнул, обошел вокруг, вздохнул еще раз и с размаху опустил свою лапу на плечо паренька. От этого прикосновения Шах вздрогнул и осел на вершок.
– Пойдем.
– Куда?
Трактирщик вздохнул в третий раз.
– В трактир, куда же еще. Надо ведь тебе куда-то пойти?
Шах не сумел оценить изящество напрочь отсутствовавшей логики рассуждений Тромба и просто поплелся следом за ним.
При свете дня Шах сумел разглядеть немного больше подробностей хамилогской жизни, чем накануне вечером. Например, он выяснил, что стены домов были окрашены не в черный цвет, как ему показалось накануне, а в… не совсем черный. Первоначально основавшие город далекие предки нынешних хамилощев выстроили эти стены белыми. Но теперь при желании возраст любого дома можно было определить по слоям грязи ничуть не хуже, чем возраст дерева – по годовым кольцам.
Зато относительно огородов Шах ничуть не ошибся – в них действительно не росло ровным счетом ничего. Единственным местом, куда хамилогцы направляли свои сельскохозяйственные усилия, были крыши их собственных домов, а главной культивируемой растительностью – разнообразнейшие сорняки. Таких отборных сорняков, как в Хамилоге, не выращивал никто во всем Запустенье. Особенно впечатляли заросли крапивы, вздымавшиеся над домом Сажи Стова на высоту добрых семи саженей, но и чертополох у Блюя Бороды тоже был неплох.
17 
