очень нудно 
57 
– Кстати, да, – задумчиво сказал Кактус.
Клиент несмело улыбнулся.
– Где тут крупная сумма?
– Ничего себе! – Улыба стремительно овладевал техникой разгона. – Триста двадцать тысяч рублей, это что, не крупная сумма? Ладно, что с тобой говорить...
Он схватил рацию и стал вызывать «седьмого», но клиент задрожал и воскликнул:
– Подождите! Это... Ну...
– Чего? – враждебно спросил Улыба, оглядываясь.
– Давайте договариваться.
Кирилл тяжело вздохнул. Улыба и Гера переглянулись и вышли из машины.
Через десять минут пехотинец уже спешил прочь. Сошлись на ста пятидесяти тысячах, по пятьдесят каждому из троих. Кирилл не давил, не хотелось напрягаться. По той легкости, с которой дурак расстался с деньгами, можно было догадаться, что именно поездка в засекреченный офис пугала его больше всего; разумеется, все столы там были завалены незаконно добытой денежной массой, и можно было рискнуть, закошмарить мужика по полной программе, выведать адресок и нагрянуть, и снять куш; но Кирилл Кактус, реалист и практик, не верил в чудеса. В конторе наверняка сидят опытные аферюги при вооруженной охране. Раскусят в пять минут. Можно и без головы остаться. А пехотинцам наверняка отданы инструкции: попадетесь – отдавайте деньги, но ни в коем случае не приводите ментов в мозговой центр. Лучше потерять немного, чем всё.
Поехали в кабак, отметить удачное дело.
– В середине девяностых, – рассказывал Кактус, – черный нал двигали через Прибалтику. Латвийские банки открыли офисы прямо в посольстве, в центре Москвы. Очень удобно – вроде Россия, а территория принадлежит другому государству. И вот однажды менты провели рейд, в точности как мы. Брали людей, выходящих из посольства, заглядывали в сумки, в багажники машин. Так там люди бросали по триста, по пятьсот тысяч долларов, чуть ли не в придорожные канавы выкидывали. Отказывались. Не мое, не знаю, и машина не моя...
– Видать, нехило те менты наварились, – сказал Улыба.
– У них работа такая, – пробормотал Гера. – Не гони, куда разогнался? Чуть-чуть лавэ поднял, и уже крылья выросли?
– Да, поднял, – с вызовом ответил Улыба, вдохновенно манипулируя рычагом передач. – И мне понравилось. Еще хочу.
– А кто тебе мешает? – спросил Кактус. – Займись. Без лоха и жизнь плоха. А сейчас, братан, направо поворачивай и паркуйся.
– А куда идем?
– Съедим по стейку.
– Э, – сказал Гера, – ну их к черта маме, твои стейки, они ломовых денег стоят.
– В прошлый раз ты не возмущался.
– В прошлый раз ты меня угощал.
– Я и в этот раз угощу.
Гера сделался грустен.
– Прости, родной, я так не могу. Конечно, хорошо на чужие погулять, но не каждый же раз...
– Пошли! – возбужденно воскликнул Улыба. – Чего ты менжуешься? Не видишь, человек приглашает?
Кактус предположил, что Улыба – парень из люмпенской среды – просто не знает, что такое «стейк». Или знает, но не видел. Или видел, но сам не ел. Когда официантка попросила при ней разрезать и проверить степень прожарки, Улыба в один взмах располовинил кусок, едва не заодно с тарелкой, вонзил вилку и поднес к лицу девчонки – та с заметным усилием сдержала улыбку.
– Мясо уважаю, – сообщил он Кактусу. – И вообще пожрать люблю.
– Я тебя понимаю.
Улыба прожевал и с уважением сказал:
– Ты, наверное, вообще всё про всех понимаешь.
– Не про всех. Но про многих.
– Ловко ты... Того Васю развел.
Кактус молча кивнул. Улыба ему уже надоел. Он был слишком глуп и жаден. Огромный кусок мяса уничтожил в три минуты. Налей такому стакан после «удачного дела» – полезет обниматься и предложит вызвать баб. Бритоголовый компаньон старого крадуна Геры был дурак, но – свой дурак. Он мог пригодиться.
– Я не развожу, – сказал ему Кактус. – О чем ты, какой из меня разводила...
– Брось, братуха! Ты разводила великий.
– Нет, родной, – повторил Кактус, глядя прямо в глаза мальчишки, бесцветные, чуть соловые от счастья (а он сейчас был явно счастлив: сыт и при деньгах). – Я не развожу.
Улыба непонимающе напрягся – все-таки у него был и нюх, и реакция, он сразу понял, что сказал что-то не то. Перевел взгляд на Геру – тот курил, держа сигарету, как пятку с анашой, двумя пальцами снизу, и мрачно смотрел в сторону.
– Тебе же сказали, – тихо проскрежетал Гера. – Он не разводит.
– А что он тогда...
57 
