очень нудно 
42 
Складно втирает, сука, подумал Денис и посмотрел на Таню – она слушала, но смотрела мимо Юлия, в глубину зала, где за просторными столами живописно выпивали группы уверенных в себе разложенцев.
– В информационную эпоху, – мундштуком трубки Юлий элегантно начертил в воздухе некую фигуру, – не так важно произвести товар, как рассказать потенциальным пользователям о его преимуществах. Презентация продукта важнее самого продукта – вот принцип информационной экономики…
– А при чем тут стебли? – спросил Денис.
– Стебли, уважаемый Денис, тут ни при чем. Абсолютно. Единственный вопрос, возникающий в связи с появлением в Москве стеблей, – почему они появились так вовремя? Именно в тот момент, когда информационная эпоха исчерпала себя? Когда мы догадались, что тотальное потребление и тотальное производство взаимно аннулируют друг друга? Мне, дорогой Денис, было пятнадцать лет, я жил в лофте на девяносто девятом этаже башни «Процветание», и преподаватель латыни прилетал ко мне из Рима на реактивном самолете за счет фирмы, принадлежащей моему отцу. Я, понимаете ли, учил эту глупую латынь… Гомо гомини люпус ест… Эрраре гуманум эст… А потом отправлялся на вертолете в клуб, развлекаться, и видел, что люди больше ничего не хотят. Ни создавать, ни пользоваться. Ни зарабатывать, ни тратить. Китайцы не в счет, планета Земля им давно уже неинтересна, они заселили Луну и осваивают Марс. А мы, все остальные, – старая, вялая, пресыщенная белая раса – ничего не хотели. Трава выросла, чтобы ускорить нашу гибель, и это была не простая трава, а могильная. Кладбищенская.
Таня вздохнула и сказала:
– Слишком мрачно.
– Не слишком, – вежливо ответил Юлий. – Ведь мы не погибли, прекрасная Татьяна. Мы еще живы. И мы, блистательная Татьяна, замечательно себя чувствуем. Однако должен признаться, господа, что в последнее время я склонен к рассуждениям в духе конспирологии. Мне кажется, что семена стебля всегда были с нами. И в десятом веке, и в двадцатом, и в двадцать втором. Однажды кто-то решил, что час пробил, и швырнул семя в почву…
– Кто? – спросил Денис, сильно сжав Тане запястье; она издала негромкое восклицание и посмотрела на него удивленно, но он уже овладел собой и улыбнулся ей классической улыбкой кабацкого мачо.
Юлий посмотрел на своего спутника – тот немедля наполнил его бокал.
– Не знаю, – сказал он. – Но ясно одно: каждому семени нужна почва. Понимаете?
– Понимаю, – сказал Денис. – Семя и почва. Одного без другого не бывает.
– Именно так, мой юный друг! То есть дело не в траве, а в месте ее произрастания. В нас с вами. А теперь, – выпускник Гарварда сунул трубку в нагрудный карман пиджака и выпрямил спину, – позвольте тост. Я хочу выпить за хозяйку вечера. Таня, будьте всегда красивой и коварной. Будьте презрительной, шикарной, полупьяной, декольтированной и жестокой, ибо таково наилучшее состояние для всякой женщины. За вас.
Таня благосклонно кивнула, пригубила свой мартини и осведомилась:
– Я была с вами жестока?
Вместо ответа Юлий встал, оказавшись невысоким и сутулым. Вежливая улыбка слетела с его лица; он извлек две визитные карточки, небрежно кинул на стол.
– Всего наилучшего.
Зиновий посмотрел на Таню с презрением и вожделением, хамски подмигнул, Дениса вообще не удостоил вниманием, и оба направились к выходу, причем по дороге задержались не менее чем в двух местах, чтобы обменяться приветствиями с полуголыми женщинами и пьяными мужчинами.
– Кто такие? – спросил Денис.
Таня откинулась в кресле.
– Случайные знакомые. Не бери в голову.
– Они не заплатили.
– Заплатили. Ты просто не заметил. Такие всегда за всех платят.
– Неприятные люди.
– Им наплевать. Мне тоже.
– По-моему, у них были планы, – сказал Денис. – Насчет тебя.
– Ничего страшного, – весело ответила Таня. – Подумаешь, двух дураков продинамила. Причем один – доктор историософии. Завтра всем расскажу, что лично крутанула динамо доктору историософии. Выпускнику Гарварда. Владельцу особняка в Новой Москве. Такое не каждый день бывает.
Денис вздохнул, решил выпить водки, потом передумал и неуверенно начал:
– Насчет Глеба…
– Не надо, – резко перебила Таня. – Не надо, Денис. Пожалуйста. Как только ты пришел, я все поняла насчет Глеба.
– И что же ты поняла?
– Я была нужна Глебу, – сказала Таня. – Я была важна для Глеба. Важнее меня для Глеба был только один человек – сам Глеб. А теперь у него есть что-то важнее меня. Или кто-то. Глеб больше не испытывает во мне потребности.
42 
