очень нудно 
46 
– Откуда у нее деньги, бляха медная? На такой кабак? – У нее папа – небедный человек.
– А у тебя?
– А у меня вообще папы нет. И денег тоже.
– Тогда зачем ей ты?
– У нее спросите.
– Спросим, – кивнул майор. – Будь уверен. Кстати, сейчас ты сидишь в патруле, на допросе, а она, бляха медная, там с Головановым… – Он гнусно подмигнул Денису и сделал непристойный жест. – Вот какая у тебя подруга, Денис. Но это ваши с ней дела, а мне важно понять, зачем Голованов начал говорить с тобой про семя стебля?
– Я завел разговор про траву. Спросил его, когда ему жилось лучше. До искоренения или после. Голованов сказал, что он богатый и ему… ну, типа все равно. А потом сам заговорил про семя.
– Что еще он говорил про семя?
– Что для семени нужна почва.
– Так и сказал?
– Да.
– Что он имел в виду? Что за почва, какая почва?
– Не знаю.
– Что еще?
– Это все, – твердо сказал Денис, начинающий уставать от разговора. – Потом Голованов ушел. И второй тоже. Понимаете, они приняли Таню за проститутку. Подсели к ней, стали говорить, угощать… Когда Таня поняла, что эти гады просто так не отстанут, она позвонила мне. Я приехал. Я не в кабак пришел, а девушку выручить, понимаете? Я пришел, и Голованов сразу все понял. Из вежливости поговорил со мной пять минут и ушел. Даже не из вежливости, а… Ну, позабавиться хотел. Наверное, он не каждый день общается с теми, кто… Ну, в драных свитерах…
Майор кивнул. Помолчал. Тяжело вздохнул. Сильно отхлебнул из бутылки, причем воду погонял во рту, словно зубы чистил. Положил локти на стол, посмотрел на Дениса как на лучшего друга.
– Слушай меня, Денис, – сказал он негромко. – Слушай внимательно. Есть проблема. Это твоя проблема, и моя тоже. Это, бляха медная, наша общая проблема. Она заключается в том, что семени стебля не существует.
Денис опустил глаза в пол.
– Лаборатории действительно были, – продолжил майор. – До искоренения и после. Не одна и не две. Кроме того, старая грибница еще жива и дает побеги. Мы с этим боремся, но мякоть стебля до сих пор в продаже. За распространение, чтоб ты знал, мы расстреливаем без суда… Но ни одна из тех лабораторий, бляха медная, не смогла клонировать семя, или зародыш, или эмбрион. Семени нет, а слухи о нем – есть. Их кто-то распускает. Чтобы держать людей в страхе. Чтобы мы с тобой не строили новую жизнь, а боялись возврата к старой жизни. Мы ищем центр, бляха медная. Место, откуда ползут слухи. Если кто-то начнет говорить с тобой про семя стебля – ты должен будешь запомнить все и в точности рассказать об этом мне. Или моему человеку, бляха медная. Понял?
– Нет, – сказал Денис. – Я не занимаюсь такими вещами.
– Какими «такими»? – спокойно спросил майор. – Ты хочешь, чтобы кто-то мешал тебе жить? Пугал твою мать рассказами о том, что скоро в Москве опять вырастет трава? Ты женишься на хорошей девушке, ты родишь детей, бляха медная, – а какая-то сволочь будет шептать твоим детям, что есть такая… – Майор пощекотал пальцами воздух, – волшебная зеленая травка, которая сама растет и которую, бляха медная, можно кушать, и потом жить, ни о чем не думая? Ты этого хочешь?
Денис вдруг понял, что невероятно благодарен обаятельному бледному майору, его слова были доходчивы, а главное – искренни, его голос был приятен, его взгляд внушал уважение и к словам, и к их смыслу, и к маленькому чистому кабинету, где они звучали, мягко отскакивая от завешанных плакатами стен. Майор не говорил ничего нового, но наполнял каждую фразу особенной веселой яростью, которая всегда нравилась Денису в людях, – яростью внутренней, не истерично-показной, а полезной, прирученной; яростью глубокой правоты.
– Ты живешь в самой лучшей стране, – говорил майор, чуть подаваясь лицом и плечами к Денису. – Впервые за всю мировую историю у нас в России бесплатный хлеб. Впервые за всю историю у нас государство освободило бизнес от всякого давления. Мы, бляха медная, создали безналоговую зону размером с четыре Европы. Мы реформировали армию. Мы за каких-то пятнадцать лет, бляха медная, наполнили прилавки простой и дешевой едой. Мы запретили всю рекламу, кроме социально значимой. Мы сделали многое и сделаем еще больше. И вдруг какие-то уроды, вместо того чтобы помогать нам делать вещи, начинают пугать нас сказками о том, что завтра трава опять вырастет! Ты хочешь позволить таким уродам ходить рядом с тобой, бляха медная? По одним и тем же улицам? Ты хочешь, чтобы они, бляха медная, смеялись над тобой и шептали, бляха медная, в спину, что у тебя ничего, бляха медная, не получится? Хочешь?
46 
