9 
Савелий подождал несколько мгновений и заявил:
– У нас нет других идей. Мы хотим написать о вас, и только о вас. Потому что вы, Михаил Евграфович, и есть настоящий самый-самый. Уступите нам. Позвольте сделать то, что мы задумали.
– Нет, – ответил старик. – Еще одно слово на эту тему, и все присутствующие, кроме юного дарования, будут немедленно уволены.
Тишина стала гулкой, почти невыносимой. Потом Варвара – девушка дерзкая – швырнула на стол карандаш, достала из сумочки зеркало и демонстративно занялась рассматриванием собственных губ.
– Раз других идей нет, – спокойно продолжил Пушков-Рыльцев, снова подъезжая к столу, – слушайте мою идею. Мы найдем героев предыдущих юбилейных номеров, и не только юбилейных – всех наших лучших, ударных номеров, – и напишем о том, как сложилась их жизнь спустя десять или двадцать лет.
– Отлично! – тут же воскликнул Пружинов.
Присутствующие немедленно прожгли его взглядами.
– Кто еще согласен? – спросил шеф. – Ну? Я жду.
– Все, – вздохнул Савелий. – Все согласны.
– Тогда приступим к распределению задач. Я просмотрел вчера весь архив. Кое-что нашел. Первое: был когда-то такой юноша, Гарри Годунов, он написал роман и прогремел. Наш журнал писал о нем подробно. Потом гений объявил о начале работы над новым опусом и исчез.
– Не исчез, – поправил Савелий. – Переехал на нижние этажи. Стал употреблять мякоть стебля… и погубил себя. Он был моим товарищем. Это я писал о нем.
Старик кивнул:
– Найди его и узнай, что с ним.
– Я и так знаю. Он деградировал.
Пушков-Рыльцев пошевелил остатками бровей.
– Это не ответ. Что значит «деградировал»? До какой степени? Может, он специально деградировал, чтобы описать свои ощущения. Может, именно сегодня он поставил точку в книге, которую писал все эти годы, и сейчас, всеми забытый, прикидывает, как ему информировать человечество о своем новом великом творении. Разыщи его.
Савелий кивнул и посмотрел на подругу. Варвара показала ему кончик языка.
– Дальше, – грянул Пушков-Рыльцев. – Был бизнесмен, придумал продавать горячие чипсы. Мы о нем писали. Разбогател неслыханно…
– Это был мой герой, – подал голос Гоша Деготь. – Отдайте мне. Только он скучноват для юбилейного номера.
– Вообще-то, – сказал шеф, – для тебя, Деготь, у меня особое задание. Я хотел, чтобы ты пошел к Евгению Голованову, главе корпорации «Двоюродный брат» и создателю проекта «Соседи»…
Гоша Деготь побелел и задрожал. Пушков-Рыльцев улыбнулся.
– Ладно-ладно. Я пошутил. В «Двоюродный брат» пойдет Варвара. Разведка донесла, господин Голованов любит сексуальных брюнеток.
Варвара покраснела.
– Только тебе, маманя, – невозмутимо продолжил старик, – придется сделать чудо. Потому что Голованов, хоть и свинья тщеславная, меня ненавидит и уговорить его будет нелегко.
– Мне что же, – осведомилась Варвара, – заплатить за интервью натурой?
– Обсуди это с женихом, – хмыкнул Пушков-Рыльцев. – Но Голованов в юбилейном номере мне очень нужен… Следующий кандидат – некто Глыбов, по прозвищу Продавец солнца. Создал сеть соляриев для малоимущих. Мы писали о нем десять лет назад, ему тогда было только двадцать девять.
– Я возьму, – вызвался Савелий. – С бизнесменами у меня хорошо получается.
Старик благосклонно кивнул, поморщился от резкого приступа некой стариковской хвори, перевел дух и продолжил:
– Наконец, главное. Когда все вы еще ходили в детский сад, в первом номере своего журнала я делал материал про доктора Смирнова. Это великий человек, чтоб вы знали. С ним я поработаю сам. Только мне нужны его координаты. Чтоб через час адрес и телефон лежали у меня на столе. Пока все.
– А мне что? – спросил Пружинов.
Пушков-Рыльцев пожевал губами.
– Тебе – специальное задание редакции. Будешь готовить банкет. Найди хороший кабак, где-нибудь на девяносто пятом уровне. Договорись, заплати, согласуй меню. Скажи там, чтоб не расслаблялись. Будет гулять журнал «Самый-Самый», и мы не потерпим на нашем торжестве коньяка моложе пятидесяти лет. – Шеф-редактор набрал в грудь воздуха. – Чтоб завтра все были при параде! Мальчики при бабочках, девочки декольте.
– Спереди или сзади? – поинтересовалась Валентина.
– Глупый вопрос. И там, и там! Минимум одежды – максимум надежды! Что, Филиппок? Я прав?
9 
