очень нудно 
59 
Кирпичников немного побродил по прогулочной палубе, поглядел в иллюминаторы на четкие клеточки участков ангеликанских фермеров-единоличников. Пристроившаяся поблизости немолодая дама с лисой на одном плече и свастикой на другом бурно восхищалась зрелищем разумно организованного сельскохозяйственного производства. Краслену вид мелкобуржуазной деревни показался унылым. Последнее время заграничные достопримечательности почти перестали его интересовать: чтобы их представить, можно было бы ограничиться чтением красностранских газет и не покидать родного завода… «Ах, родной завод! Когда-то доведется на него вернуться?..» Краслен оторвался от поручня, решил прогуляться до салона первого класса.
Здесь тоже не нашлось ничего интересного. На сцене вовсю наяривал джаз-банд: несколько парней вертелись с духовыми, один бренчал на виолончели, непрерывно дрыгая отставленной в сторону левой ногой, еще один – то ли негр, то ли в гуталине – восседал за пианино. Если фокстротики, звучавшие на пароходе, Кирпичников еще более-менее мог переносить, то от этой «музыки» у него болели уши. О господах и дамах, которые отплясывали что есть мочи, явно нельзя было сказать того же. Обслуга, снующая туда-сюда по залу, едва успевала уворачиваться от мечущихся в угарном танце богатеев. Лишь несколько картежников, увлеченных азартной игрой, не поддавались общему безумию: у них было свое собственное. На все это безобразие довольно взирал откормленный розовощекий субъект с красной розой в петлице фрака и бокалом вина в холеной лапе – огромный портретище Отто Шпицрутена.
– Вам нравится джаз? – спросила по-брюннски невесть откуда взявшаяся дама со свастикой и лисой.
– Терпеть не могу, – честно признался Киричников.
– Представьте, я тоже! У нас в Брюнеции никогда не играют джаз, здесь его разрешили в виде ислючения, ради иностранных туристов! Хотя вряд ли стоило потакать таким низменным вкусам. Джаз – это музыка черных! А что хорошего могут придумать эти черные?
«Музыка толстых!» – хотел поправить даму Краслен, но сдержался. Во-первых, он боялся выдать свои коммунистические взгляды, во-вторых, не знал, насколько его собеседница довольна собственной фигурой.
– А нравится вам этот портрет? – настойчиво продолжала беседу украшенная звериной шкурой и феодальной символикой буржуазка.
Краслен не успел ответить: раздался чей-то визг, на танцплощадке началась суматоха. Какая-то дама так бешено вертелась, что случайно расстегнувшееся на ней бриллиатовое колье не просто слетело, а пронеслось через весь зал, ударилось о портрет Шпицрутена и пробило брешь в его откормленном брюхе.
– О, мой бог! – воскликнула любительница мертвых животных и антинародных режимов.
Продырявленный канцлер продолжал самодовольно улыбаться. Несколько галантных кавалеров, видимо претендовавших на внимание владелицы колье, уже ползали под портретом, ища утрату и отпихивая друг друга толстыми задами. Джаз-банд наяривал как ни в чем не бывало, даже еще громче, кажется, происшествие только подзадорило «музыкантов». Незваная собеседница Краслена, забыв обо всем, кинулась к своему канцлеру: видимо, хотела оказать ему первую помощь. Любопытства ради Кирпичников еще несколько минут ждал, чем все закончится. Когда два лакея сняли портрет со стены и со скорбным видом унесли прочь, Краслен, окончательно устав смотреть на загнивание и разложение, убрался в свою каюту.
Комната на одного, оплаченная ангеликанской буржуазией, была снабжена удобным ложем, откидным столом и раскладывающимся табуретом. Уединившись, Кирпичников еще раз погладил рукав своего кожаного плаща: «До чего тонкая выделка! И почему наш легкопром таких не делает?» Вещь была, что и говорить, хорошая, но от ее ношения Краслен решил воздержаться: на дирижабле может оказаться соотечественник, а какой красностранец не читает газет и не смотрит плакатов, кому неизвестно, что подозрительный плащ с подозрительными пуговицами – верный признак шпиона? В каком-то смысле, разумеется, было бы и неплохо, разоблачи родная контрразведка еще одного буржуазного агента в его, Красленовом, лице… Но все-таки… Все-таки лучше пока обойтись без этого. Кирпичников проверил, на месте ли ручка с ядовитыми чернилами, еще раз полюбовался на лучестрел, погладил обтекаемый корпус миниатюрного радиоприемника, освежил в памяти пароли, явки и легенду, доел остатки зашифрованной документации.
59 
