очень нудно 
26 
Тея переживала болезнь Нефрури, словно собственную, и чуть ли не ежечасно посылала прислужниц справиться о её здоровье. У одной только Таусер недомогание юной наложницы вызывало чувство потаённой радости. Мысленно она уже предвкушала гибель не только плода, но и смерть самой девушки, однако в присутствии Теи, искусно притворяясь, без устали сокрушалась и причитала как о состоянии Нефрури, так и о возможном отражении её недуга на здоровье ещё не рожденного ребёнка.
В итоге, несмотря на молитвы обитателей дворца и неустанные хлопоты врачевателя, ближе к концу осени Нефрури родила мёртвого младенца. Роды, вдобавок ко всему, оказались преждевременными, и Пенту стоило больших трудов и усилий, дабы спасти жизнь хотя бы самой роженицы.
Тутмос и все его царственные родственники глубоко скорбели о случившемся. В связи с трагической утратой, постигшей божественное семейство, в Инебу-Хедже был объявлен специальный поминальный день, и все горожане дружно потянулись в храм Осириса, дабы вымолить у того снисхождение к совершенно невинному существу…
Таусер же ликовала – её план удался! Нефрури хотя и осталась жива, но после продолжительной болезни и тяжелых родов изрядно подурнела и ослабела.
Тем временем Тея, выдержав положенный сорокадневный[37] траур, начала всерьёз задумываться о поисках жены для Тутмоса. Причем, исходя из печального опыта с Нефрури, жены физически крепкой и не моложе пятнадцати лет, дабы та могла производить на свет здоровых и жизнеспособных детей.
Благодаря умело проведённой политике Таусер, Мемеса и Камоса выбор царицы пал в результате на Нитоприс. Девушка обладала приятной внешностью и отменным здоровьем, а именно эти критерии и волновали Тею превыше всего. Правда, по возрасту дочь первого советника фараона оказалась чуть старше Тутмоса – вскоре ей должно было исполниться шестнадцать лет, – но и божественная Тея, и сам Солнечный Гор решили закрыть на столь несущественное обстоятельство глаза.
Сам же Тутмос, тяжело переживший потерю желанного ребенка, воле своих солнцеподобных родителей более не противился. Ибо теперь отчетливо сознавал, что ради воспроизведения на свет полноценного потомства жена будущего фараона должна быть не только красива, стройна и умна, но ещё и крепка здоровьем.
Что же касается самой Нефрури, то благодаря стараниям Пента она со временем окончательно выздоровела и даже похорошела, однако стала ещё более замкнутой и неразговорчивой. Но, увы, врачеватель вынес неутешительный вердикт: иметь детей девушка никогда уже более не сможет.
Тея, желая хоть как-то облегчить участь бывшей наложницы сына, пристроила её ко двору номарха в городе Хемену. Несмотря на почтенный возраст, тягу к молоденьким девушкам номарх по-прежнему испытывал немалую, а такому деликатному обстоятельству, как бесплодие новой наложницы он особого значения не придал, благо потомство имел к тому времени уже весьма многочисленное.
Тутмос и Нитоприс стали законными супругами: перед ликом богини Исиды священный обряд бракосочетания совершил в одном из храмов Инебу-Хеджа сам Верховный жрец Ранеб. А через девять месяцев у молодой четы родился первенец, в честь которого, по велению фараона, в Инебу-Хедже был устроен грандиозный праздник.
ЧАСТЬ 2
Дыхание Апофиса
Глава 1
1380 год до н. э
Шли годы. Эрпатор Тутмос и Нитоприс произвели на свет уже двух сыновей и дочь. Не отставал от них и младший брат эрпатора Эхнотеп: он женился на юной красавице Нефертити – дочери весьма влиятельного жреца Эйе. Несмотря на нежные и искренние чувства к супруге, спустя какое-то время Эхнотеп взял в наложницы ещё и Кийа – фактически родную свою сестру по отцу, – а чуть позже женился и на ней.
Нефертити едва исполнилось пятнадцать, когда она понесла уже второго ребенка. Кийа была чуть старше первой жены Эхнотепа и теперь тоже находилась в тяжести. Эхнотеп, лишившись привычного внимания жён из-за их деликатного на данный момент положения, заскучал и начал подумывать о наложнице. Он совершенно не понимал своего старшего брата, который вот уже почти шесть лет неизменно делил ложе с одной лишь Нитоприс и о других женщинах даже не помышлял.
Эйе, жрец храма Осириса, всё более укреплял свои позиции и влияние при дворе фараона. Аменхотеп часто приглашал его на заседания Священных советов, и жрец высоко ценил доверие Солнечного Гора. Как человек умный и прозорливый, Эйе прекрасно понимал, что помыслы и цели большинства влиятельных египетских жрецов не всегда служат государственным интересам и если в срочном порядке не предпринять никаких мер, власть фараона в стране может стать вскоре чисто формальной.
26 
