17 
Дарья Дмитриевна последовала за счастливой парочкой, с целью выведать побольше, дабы самолично донести Афанасию.
* * *
Арина и Василий гуляли до самого вечера и изрядно проголодались, недалеко от парка в Красносельском переулке располагался уютный трактир «У Егорыча». В нем Василий был лишь однажды, но запомнил, что парочек там много, и местечко достаточно приличное, не разгульное.
– Арина, приглашаю вас отужинать «У Егорыча». Это здесь недалеко в Красносельском переулке. Кухня вполне приличная… Соглашайтесь, не лишайте меня удовольствия.
– Охотно…
И они направились в трактир. Нечастная сваха уходилась за влюбленной парочкой до такой степени, что безумно устала – ноги болели, аж «отваливались».
Молодые люди зашли в трактир, к ним тут же подскочил человек:
– Желаете-с отужинать у нас?
– Да, голубчик, и самыми лучшими блюдами.
– Прошу вас, здесь вашей даме-с будет удобно-с. И опять же спокойно, не потревожит никто.
Человек проводил их к столику, расположенному в глубине заведения. В трактире действительно, обстановка была чинная и пристойная.
– Наше меню. Вот пожалуйте-с выбрать.
Василий и Арина углубились в чтение. Тем временем, Дарья Дмитриевна наняла извозчика и прямиком отправилась на Рубцово-дворцовую улицу, в дом купца Мордасова.
– Что ж, все ясно, – заключил Василий, изучив меню. – Итак, нам пожалуйте: две порции холодной осетрины с хреном, икру, две солянки из почек с расстегаями и выпить. Арина что вы предпочитаете?
– Я не пью, Василий Иннокентьевич, – призналась девушка.
– Что ж тогда мне легкого сухого вина «Душа монаха». И, пожалуй, все…
– Как прикажите-с. Попрошу немного обождать.
Человек удалился выполнять заказ.
* * *
Тем временем неугомонная сваха, Дарья Дмитриевна, по обыкновению отстранив Феклу со своего пути, поднималась по лестнице, на второй этаж дома Мордасова. Афанасий, услышав ворчание прислуги, вышел из комнаты, посмотреть: кто же в столь поздний час посмел побеспокоить его семейство. Он любил ходить по дому в мягких туфлях, льняной на выпуск косоворотке и таких же штанах. И вот в таком виде он встретил припозднившуюся гостью:
– А, Дарья Дмитриевна! Однако ж, я должен был догадаться: кто кроме вас может вызвать недовольство Феклы!
– Лучше, любезный мой, вели напоить меня да накормить. Уж ноги не держат, – сваха плюхнулась на диванчик в гостиной, утираясь платком. – Все ноги стоптала, и все ради тебя, голубчик.
Афанасий с удивлением воззрился на сваху. Но решил с расспросами повременить и распорядился:
– Фекла, подай гостье отужинать!
Вскоре горничная принесла огромную кулебяку с начинкой, оставшуюся после купеческого ужина и красного вина, до которого Дарья Дмитриевна была большая охотница.
Она тут же налила спасительной жидкости в бокал и, опрокинув его в свой бездонный рот, сказала:
– Твое здоровье, Афанасий Николаевич!
Купец не торопил непрошеную гостью, запасаясь терпением, и понимая, что неспроста та пожаловала на ночь глядя, стало быть, была тому веская причина.
Сваха подчистую умяла всю кулебяку и, наконец, немного насытившись, начала говорить о том, ради чего пришла:
– Ну-с, душа моя, слушай, чего скажу: видала я сегодня Арину Даниловну с ее кавалером. Так-то вот! Всю дорогу, пока они гуляли, шла за ними, подслушать, правда, почти ничего не удалось, а вот понять – поняла.
– И что же?
– А то, любезный мой Афанасий Николаевич, что Варька – либо стерва, либо еще кому продалась. Да нам правды не рассказывала, то ли еще чего, пока не знаю. Ясно мне одно – любят они друг друга точно, но ничего промеж них не было. Меня в этом вопросе не проведешь, я свахой промышляю почитай двадцать годков. – Дарья Дмитриевна налила вина в бокал и залпом его осушила.
Афанасий побагровел от гнева.
– И кто ж таков?
– Художник, одним словом – богема. Всю дорогу ей книжку марал своими рисунками, а Арине Даниловне, видать нравились его каракули – восхищалась! И с чего б восхищаться, душа моя, каких-то козлов однорогих малевал. Как же он его называл… О! Единорогий!
– Это что за зверь?
– Да кто ж знает, Афанасий Николаевич, поди, разбери этих художников, безалаберный они народ.
– Так-так, – молодой купец крепко призадумался. – А сейчас они где, «У Егорыча»?
– У него, так и есть. Художник меню изучал, а я уж к вам на пролетке неслась. Вот! – от волнения и тяжелого дня сваха потела и беспрестанно вытирала лицо платком.
17 
