78 
Пастор Клайв смотрит на меня.
— Я хочу донести до тебя, Макс, что не стоит на нее злиться. Ей не злость твоя нужна. Ей нужна — и она этого заслуживает — твоя благосклонность.
— Я… я не понимаю.
— В юности я служил у пастора, который был таким же консерватором, как и все священники. Во время вспышки эпидемии СПИДа пастор Уоллес начал проведывать заболевших геев, которых доставили в больницу. Он молился с ними, если они умели молиться, или просто составлял им компанию, если не умели. В конечном счете местная голубая радиостанция прознала о действиях пастора Уоллеса и пригласила его в свою студию. Когда его спросили, как он относится к гомосексуализму, он прямо ответил, что это грех. Диджей признался, что ему неприятны эти слова, но ему нравится сам пастор Уоллес. На следующие выходные на службу в его церковь пришли несколько гомосексуалистов. Еще через неделю их число увеличилось вдвое. Прихожане испугались и спросили, как им поступать, когда вокруг сидят эти гомики. И пастор Уоллес ответил: «Что за вопрос? Пусть садятся». Он сказал, что гомосексуалисты могут занять свое место рядом со сплетниками, прелюбодеями, блудницами и другими сидящими среди нас грешниками.
Пастор Клайв встает и идет к столу.
— Это странный мир, Макс. У нас есть мегацеркви. Есть христианское спутниковое телевидение и христианские группы в хит-парадах. У нас есть, прости Господи, «Хижина»[10]. Христос намного реальнее, чем когда бы то ни было, и еще более влиятелен. Тогда почему до сих пор процветают клиники, где делают аборты? Почему растет число разводов? Почему бушует порнография? — Пастор Клайв замолкает, но я не думаю, что он ждет от меня ответа. — А я скажу тебе, Макс, почему. Потому что падение нравственности, которое мы наблюдаем за пределами церкви, наводнило и ее стены. Не нужно далеко ходить, возьми Теда Хаггарда и Поля Барнса — вот тебе и скандалы в рядах наших собственных вождей. Причина, по которой мы не можем в наше время выражать свое мнение по многим критическим проблемам, кроется в том, что в душе мы перестали верить своим лидерам.
Я, несколько сбитый с толку, хмурюсь. На самом деле я не понял, как мне поступить с Зои.
— На молитвенных собраниях мы слышим, как люди признаются в том, что у них рак или что им нужна работа. Но никогда не услышим признание в том, что человек бродит по порносайтам или у него гомосексуальные фантазии. Почему так происходит? Разве это грешно? Если мы не в состоянии стать таким надежным местом, то обязаны нести ответственность за грехопадение этих людей. Не мне тебе объяснять, каково это — сидеть в баре и не ловить на себе осуждающие взгляды, просто выпивать и плевать на все остальное. Почему церковь не может стать таким местом? Почему нельзя просто прийти и сказать: «Господи, это Ты. Замечательно! Теперь я могу быть самим собой»? И не потому, что Всевышний не обращает внимания на твои прегрешения, а потому что мы становимся ответственны за них. Понимаешь, к чему я веду, Макс?
— Нет, сэр, — признаюсь я. — Не совсем…
— Знаешь, что привело тебя сегодня ко мне? — интересуется пастор Клайв.
— Зои?
— Нет. Иисус Христос. — На его лице сияет улыбка. — Ты ниспослан сюда, чтобы напомнить мне, что нельзя настолько погружаться в мелкие схватки, чтобы забыть о войне. Бывшим алкоголикам вручают медальоны как напоминание о том времени, когда они не пили. Мы в церкви должны стать таким же символом для гомосексуалистов, которые хотят измениться.
— Не знаю, захочет ли Зои меняться…
— Нам уже известно, что нельзя беременной женщине запретить делать аборт, — необходимо помочь ей поступить правильно, помочь советом, оказать поддержку, рассказать о программах усыновления. Поэтому нельзя просто сказать, что быть голубым плохо. Мы должны принять этих людей в лоно церкви, показать им, как вести праведную жизнь.
Я понимаю, что слова пастора должны стать руководством к действию. Представим, что Зои заблудилась в лесу. Я не могу заставить ее прямо сейчас пойти со мной, но я могу дать ей карту.
— Думаете, мне следует с ней поговорить?
— Вот именно, Макс.
Только ведь мы уже разговаривали.
Я сам не так давно родился заново, чтобы быть настолько убедительным.
И…
Несмотря на то, что это причиняет мне боль…
Несмотря на то, что я не до конца чувствую себя мужчиной…
Кто я такой, чтобы говорить ей, что она неправа?
Но в последнем я не могу признаться даже себе, не говоря уж о пасторе Клайве.
78 
