Последние отзывы

  58  

— Твой друг ушел, говорю. Не веришь, сам погляди.

И верно, кровать Максима пустовала.

— Твою ж мать!.. — Ярик спустил ноги с постели. Тряхнул несколько раз головой, изгоняя сон. — Давай срочно Михалыча буди.

— Не-е, сам буди, я не могу, он жжется.

— Ох, и трепло же ты. А знаешь, куда Макс пошел?

— Недалеко, к пруду, я шел за ним, чтоб отгонять лихих бродяг, сейчас под луной много всяких шатается. Но музыканта никто не тронул. У пруда он встретился кое с кем, а я за тобой. Там от меня уже проку нет.

Ярик, охая и кряхтя, натянул одежду, встал посреди спальни, пригляделся к спящим.

— Во уделались! Дрыхнут, что твои суслики. — Он махнул рукой: — Да пусть спят, не хочу будить. Сами справимся. Пошли, следопыт, только чур — без обмана. — Он остановился: вспомнил о краже. — А может, ты меня в ловушку заманить хочешь? Бутыль вчера кто спер? Верно Михалыч говорит — жулик ты и враль.

Чертенок удрученно вздохнул:

— Недавно он сам сказал, что я дефективный. Наверное, так и есть. Мне музыканта жалко. Он так хорошо играет!

— Ладно, веди, но учти — вздумаешь мухлевать, клянусь, тебе не поздоровится.

Максим уснул ненадолго, так ему показалось. Он мучился во сне. Издалека доносился настойчивый зов, противиться ему было невозможно. Во сне Максим шел к реке, но все время сбивался с пути, плутал кругами, каждый раз как будто находил верную тропу, но выбраться из чащи не мог. Зато ему удалось, хоть и с огромным трудом, вынырнуть из тягучего, вязкого сна. Он осторожно приподнялся на локтях и осмотрелся. Все крепко спали. Максим натянул на себя футболку, треники, и пошел босиком, чтобы ступать бесшумно. Почти бегом спустился по лестнице. Открыл парадную дверь, мгла расступилась и впустила его в себя. Свобода! Теперь его никто не остановит!

Ноги сами несли его в нужном направлении, но, как ни странно, не в сторону леса, а в обход здания, по темным аллеям, в восточную часть парка, туда, где чуть слышно журчал родник. Несколько раз путь ему преграждали серые тени; Максим узнавал эти мертвящие глаза, синюшные оттенки лиц, мускулистых плеч и рук — они возникали из мрака на миг — и пропадали — никто не остановил его. Максим сегодня почему-то не испытывал страха, он подчинялся неведомой силе бездумно и почти без чувств. В тяжелой синеве ночи все казалось чудным и диким, недобрые духи кружили среди ветвей. Летучие мыши чиркали совсем близко, едва не касаясь лица жесткими крыльями.

Не только луна вошла в силу, но и звезды были полными, голубыми, лучились драгоценным блеском по всему небу.

У пруда на скамейке сидел кто-то — в свободном одеянии, с длинными волосами. Максим пока не мог понять — мужчина или женщина. На спинке скамьи примостилась большая птица. Она глянула на приближающегося Максима золотым глазом. Максим не сбавил шагу, но вдруг дорогу ему заступил манерный Чаритта — на лице улыбка, словно увидел старого друга. Его шейный платок заново промок насквозь, несколько капель крови испачкали шелковую рубашку.

Теперь-то Максим хорошо разглядел в сиреневом свете луны, что на скамейке сидит старый знакомец Себ. Демон повернул голову, окинул молодого человека равнодушным взглядом:

— Оставь музыканта, Чаритта, его время еще не пришло. Носит парня нелегкая. Что не спится тебе, пианист? Хотя, можешь не объяснять. Ты бегаешь за Лизой, а она бегает за мной. Прячется где-то поблизости, недаром ты примчался сюда как зверь на запах дичи. Не жди, не позову, пусть не показывается на глаза. Мне опротивели ваши плотские страсти. Слишком легко вами управлять, вы удручающе предсказуемы. В чередовании бессчетных дней даже зло теряет привлекательность, когда нет в нем азарта. Ведь не станешь же ты отрицать, что тебя привел сюда зов плоти? Забыто творчество, полет фантазии, горенье чувств, и музыка сама забыта.

Максим подошел и сел на край скамьи, что вызвало очередную ироническую реплику Себа:

— Осмелел ты не в меру. Разве я предлагал тебе сесть?

— Не считаю нужным стоять в твоем присутствии. К тому же я понял кое-что: если бы ты хотел расправиться со мной, то сделал бы это раньше.

— Верно, в сообразительности тебе не откажешь. Я все равно убью тебя, но не сейчас. Ты все-таки добился своего: твоя жизнь представляет для меня ценность, но до определенного момента. Можешь покуда чирикать, бегать за девками, а в перерывах писать свою бесполезную музыку.

— Музыка всегда со мной, даже когда я бегаю за девками. Тебе это не так уж трудно представить. Ведь и зло твое всегда с тобой. Ты сросся с ним намертво, как я с музыкой.

  58