140 
— Можно допустить и агрессию приматов. Коли тут такие гиббоны, то «горные гориллы Промзоны» потребуют от нас возвращения «сорокапятки», — попытался пошутить я. — Как думаешь?
— Да не… Горилла, наверное, пролезет, не знаю. — Юрка замялся, съезжая с прямого ответа.
— Угу. Тут ведь дело не в «пролезет». Эта линия кольев, вполне может быть, просто должна задержать врага на время, необходимое для прицеливания. Не дать ему быстро прорвать сетку.
— Ну теперь-то ее «колючкой» усилили, — неуверенно пробормотал стажер.
— Думаешь, поможет? — посмотрел я на него.
— Ну тебя! Что делать будем?
— Ничего, на ус намотаем. Днем заснимем, зафиксируем, замеряем.
Щелк.
— Как у вас?
— Закончили, уходим, доклад после.
— Принял, прикрываю, вокруг чисто.
Закрыв калитку, я посмотрел на здание заставы — окно еле светится, спит личный состав, кроме дежурного, лишь свеча горит на столе. Потом еще раз, не без тревоги, оглядел «сетку» ограждения. Что-то хреновенькая у нас защита. Нам бы бронепанели с дредноута да минное поле метров на триста по глубине… В балке задерживаться не стал, подхватил термос, оружие и, предупредив Сомова, двинул на пост номер один, наказав Юрке дожидаться сменяемого возле двери балка.
Вот и вышка. Выпала роса, ступеньки скользкие, подниматься нужно осторожно. Наверху я разложил принесенное, перекинулся с Мишганом по обстановке, пообещав, что радист все расскажет.
Пш-шш…
— «Застава» — «Вышке».
— «Застава» на приеме, слушаю.
— «Гоблин» пост сдал, без происшествий.
— «Кастет» пост принял.
— Принято, удачи, мужики. СК.
Один в ночи, на высоте… Особое состояние.
Звезд не видно, небо затянуто тучами, и темнота полностью овладела этим миром. Мне было зябко, неуютно и страшновато — впрочем, тоже привычное дело. Хотя нет, сейчас что-то особо жмет, набил себе тревоги в котомку. Включил я тепловизор, неторопливо, с паузами оглядел все вокруг — нет причин колыхаться, но и спокойствия нет, это приемлемо для часового. Ветерок куда-то пропал — ни дуновения, а ведь в горах да на вышке… Да так вдруг тихо стало, аж противно, ну хоть птица бы какая крикнула в ночи глупое! Но как вымерло все, нет проявлений жизни вокруг Промзоны. Хоть бы комарик пискнул над ухом.
И тут три крошечных светляка дворовых фонарей явились мне просто спасительным Божьим Светом, надеждой и опорой, позволяющим всему притихшему живому дожить до рассвета. А рядом приготовилась к прыжку Тьма, из которой на меня злобно и насмешливо смотрят жадные страшные глаза. Брр…
Кто вы, черти?
Гориллы на стероидах? Морф-гиены или химероподобные кошко-змеи? Звероящеры? Слышь, Смотрящие, а вы этих тварей дочистить не забыли, часом? Отчаянно захотелось всадить длинную очередь трассеров в эту Тьму, посмотреть, как будут рикошетить пули, рассекая глубокими жжеными бороздами страшные рожи.
Я даже ствол поднял на турели.
И тут вдруг пронзительно закричала птица. Обыкновенная, лесная. И закричала она обыкновенно. И меня отпустило.
Фу-х…
Все-таки жизнь хороша, а мы победим. Мы их всегда били.
Утром от ночных страхов не осталось и следа, остались заботы.
— Говоришь, до замка не добьет?
— Иногда добивает, — уклончиво сказал радист, — по линии ущелье есть. Но не всегда. Да это и не так важно, мы через репитер Дальнего сработаем.
Радиограмму решили отправлять Демченко: пусть думает, что с этим делать.
Хотя у Сомова, вполне проникшегося ночным рассказом Юрки, уже имелось готовое предложение.
— Попа сюда привезти нужно, — сказал он, машинально коснувшись рукой нательного крестика, спрятанного под пятнистым комбезом. — Пусть освящает, снимает всю эту гниль подшконочную.
— Молодец, — одобрил я. — Но если и дальше так пойдет, придется нам тебя, Мишка, производить в капелланы. Не навозимся попов.
— Знаешь как подколоть, — хмыкнул Гоблин. — Поп меня скорее кадилом огреет.
Собирались мы недолго, выдвинулись быстро.
Если по прямой, то тут до побережья путь недолог — километров пятнадцать от силы. Только напрямик не получится: с юга путь преграждает длинная и глубокая расщелина, за которой местность каменистая, таких в лоб лучше не проходить. Поэтому группа начала движение, сразу забирая к западу.
Шли установленным порядком.
Сначала, продираясь через подлесок, мы медленно поднялись на лесистую возвышенность, откуда ничего не увидели: мешал густой лес. Относительно быстро миновали узкое и длинное нагромождение огромных валунов, словно бы выдавленных к побережью, в виде «стенки», гигантской лавиной, прошли мимо овальной выгоревшей поляны. Скоро звериная тропа стала похуже, под ногами камни и толстые корни. Но не настолько, чтобы у группы возникли проблемы, — и не в таких местах проходили.
140 
