очень нудно 
65 
– Умоляю, опомнитесь! Нас могут увидеть! – молила она, чувствуя, что теряет самообладание и жаждет князя всем своим естеством. – Вы вторгаетесь в мою жизнь…
– Да, именно вторгаюсь! И желаю остаться в ней как можно дольше… – Рокотов привлёк к себе Мари и они их губы слились в страстном поцелуе.
* * *
Вечером состоялась репетиция. На сцене появилась Оливия, на её роскошный наряд был накинут алый барханный плащ, подбитый мехом лисицы, октябрьские вечера были уже прохладными.
Мальволио самодовольно прохаживался по декорированному залу, госпожа подошла к дворецкому с репликой:
– Скажите ему, что он меня не увидит.
На что Мальволио заметил:
– Говорил. Он ответил, что будет стоять у ваших ворот, как столб у дверей шерифа, и что дождется вас, даже если из него сделают подпорку для скамьи.
После своей реплики Мальволио подал руку хозяйке, дабы та, опершись на неё села в кресло.
Мария почувствовала в руке сложенную в несколько раз записку, но не растерялась и тут же невинным жестом отправила её к себе за корсаж.
– Какого рода он человек? – продолжила Оливия вопрошать своего дворецкого в соответствии с ролью.
– Мужеского, разумеется, – ответил тот.
Барон де Ангерран, он же герцог Орсино, завернувшись в тёплый плащ, стоя у сцены, внимательно наблюдал за всем, что на ней происходит.
…Войдя в спальню, Мария извлекла записку из укромного места и прочитала:
«Любовь моя!
Жду тебя в полночь около беседки на центральной аллее парка. Решайся: да или нет! Как у Шекспира: быть или не быть тебе моей! К нашему отъезду всё готово.
Александр».
Глава 9
Не получив денежного перевода от Назарова в установленный срок, виконт Ла Шарите понял, что его пособник попросту надул его, завладев деньгами. «Не иначе, как князь Рокотов вмешался! Неужто поумнел? Как я просчитался и с Мари, и с ним, и с этими картёжниками! Теперь жди международного скандала. Да, впрочем, всё произошло, как нельзя вовремя: документы на имя Франсуа Дюваля готовы, кругленькая сумма в швейцарском банке имеется…»
Перед тем как Ла Шарите покинул Польшу, он отправил в различные газеты признание некоего пана Румака, служившего в брокерской конторе Транс Европейской компании, из которого явствовало, что её главой является известный авантюрист, русский князь Александр Рокотов, его же помощниками – некая госпожа Мария Шеффер, нагло выдающая себя за внучку Наполеона Бонапарта, господин Владимир Назаров и мещанка Варвара Зиновьева, в прошлом воровка. Они, мол, сняли в Кале контору, заказали у Крупа механизмы, дабы их авантюра выглядела убедительно. Затем, напечатав в типографии ничем не подтверждённые акции, они ловко начали реализовывать их через подставные брокерские конторы.
Обманутая Польша пребывала в шоке. Затем слухи дошли и до Москвы, где акций было реализовано почти на тридцать тысяч рублей.
В это время ни о чём не подозревавшие Владимир и Варвара, пересекали польско-чешскую границу, дабы направиться в Прагу, а оттуда уже в Вену и далее в Милан. Они пребывали в прекрасном настроении, и когда чешские пограничники начали излишне внимательно изучать их паспорта, не придали сему обстоятельству ни малейшего значения.
Владимира и Варвару под конвоем доставили в Петербург, а затем в Москву. Как только Назаров-старший узнал, что его сын, мало того, что – мот, пьяница и картёжник, так ещё и мошенник, работающий в паре с бывшей горничной, служившей в его доме, пришёл в неописуемое бешенство. Взяв себя в руки, дабы избежать позора семьи, он направился к генерал-губернатору, своему давнему приятелю, и тотчас бросился в ноги, умоляя о помощи, не забыв при этом поддержать свои мольбы солидной денежной суммой.
Генерал-губернатор, слывший человеком спокойным, хлебосольным и большим любителем женского пола (а посему ему вечно не хватало финансов), расчувствовался, чему особенно способствовала предложенная сумма, и приказал полицейским смягчиться к Владимиру, лишь пожурив его и подержав тюрьме несколько дней для острастки по настоянию родителя. Затем сей неудавшийся авантюрист был выдан разгневанному отцу, который тот же час отхлестал своё чадо по щекам за легкомыслие и беспечность, а на следующий день отправил в калужское имение под строгим запретом покидать его.
Варвару же, за которую некому было заступиться, обвинили в том, что именно она сбила Владимира с пути истинного и вовлекла несчастного в авантюру международного масштаба, правда никто из присяжных не задумался, как именно простая неграмотная мещанка это сделала. Её осудили, приговорив к трём годам каторжных работ и пожизненное поселение в Сибири, что являлось достаточно мягким наказанием, ели учесть масштабы совершённой авантюры. Суд также принял во внимание: подсудимая чистосердечно раскаялась в содеянных поступках и полностью признала свою вину.
65 
