очень нудно 
69 
Начальник Акатуйской тюрьмы имел схожую историю с Ламанским, с той лишь разницей, что попал в Забайкалье не за дуэль, а за казнокрадство – уж больно был охоч до денег. И Сергей Викторович не преминул воспользоваться этим обстоятельством, предложив своему коллеге кругленькую сумму, при виде которой тот не сумел бы устоять.
Вскоре денщик Ламанского появился в Алгачах с первой партией каторжанок. По началу они не понимали, куда и зачем их привезли, но зато потом… Одна из них совсем молоденькая не выдержала извращённых фантазий майора и покончила собой. Сергей Викторович не расстроился и не растерялся, отписав в Акатуй, мол, заболела девица и померла от горячки, там же решили – туда ей дорога.
Новая партия каторжанок плескалась в Каре, смывая пот после длительного изнуряющего пути.
Ламанский, устроившись с биноклем на балконе своего дома, внимательно рассматривал новых каторжанок, которым предстояло стать его сексуальными рабынями.
– О! Шарман! – воскликнул он, обратив внимание на Варвару. – Поистине, русская красавица, хоть и преступница. Встречаются ещё интересные экземпляры. Ага! – майор перевёл бинокль на Прасковью. – Какая грудь! Молода, хороша! И вряд ли неопытна… Так-так, а это что за голубка?
Ламанский определился, троих женщин – Варвару, Прасковью и Дарью – к себе в гарем, остальные же будут обслуживать, обстирывать солдат и офицеров. Каждый год майор освежал свой домашний гарем, старых же, надоевших наложниц, отправлял обратно в женскую тюрьму.
Ламанский был незлобным, любил прекрасный пол, его привлекали женщины опытные, поднаторевшие в любви, но на этот раз, как и пять лет назад, он отступил от правил, выбрав наряду с повидавшими жизнь, совсем юную Дашу.
Сергей Викторович был человеком ненасытным в любовных играх, причём очень любил употреблять возбуждающие снадобья, специально приготовляемые для него местным бальником[33] живущим на болотах. Бальник же этот, в прошлой жизни медик-фармацевт, направил свой уникальный талант не в то русло: приготавливал различную отраву для желающих избавиться от мужа, жены, или ещё кого-нибудь. Так он оказался в остроге. Ламанский быстро приспособил фармацевта для личных нужд. Тот жил отдельно, на болоте, дабы так было удобней собирать различного рода травы и коренья. Бежать всё равно было некуда, да и не зачем: фармацевт был одержим своим ремеслом, а здесь для его реализации хватало поля деятельности.
* * *
Дом Ламанского, на редкость добротный и просторный, был построен почти сорок назад. Тогда все дома строились самым старинным манером. Обыкновенно двор обносили высоким забором, что в Забайкалье называют заплотом; большие ворота были заперты засовом и отпирались только для проезда телег и экипажа Ламанского; для пешеходов была сделана калитка; у калитки – задвижка, к которой привязывался ремешок. Если ремешок был продет на улицу, то можно было без труда поднять задвижку и отворить ворота, а если выдернут, то надобно было стучать специальным железным кольцом.
Передний двор был вымощен досками. Сам дом состоял из двух половин: верхней, нескольких горниц, и нижней – подклети, где размещалась кухня, кладовая, по-тамошнему подвал. В подвале-то Ламанский и разместил свой гарем.
Горницы разделялись сенями на две половины; их обыкновенно называли задняя и передняя; передняя выходила на улицу, а задняя – во двор. Сени вели прямо в горницу; там, на правой стороне располагалась печь, отделанная изразцовой плиткой с различными вычурами. В переднем углу в горнице Ламанского стояли образа, удивительно, но он часто молился; перед образами висели лампады с восковыми свечами. Под ними в углу стоял стол, накрытый белоснежной скатертью, кругом него – венские деревянные стулья; поодаль вдоль стен софы, обитые цветным гобеленом.
Спальня начальника тюрьмы, в которой обычно и проходили оргии, по виду скорее напоминала будуар: огромная деревянная кровать с множеством подушек, тёмно-синее постельное бельё, такой же полог, со множеством свисающих бархатистых кисточек; вокруг кровати – маленькие пуфики, на полу – волчьи шкуры, на которых пожилой сластолюбец особенно любил предаваться плотским удовольствиям.
Первой Ламанский решил опробовать Варвару. Прислужница, молодая женщина, молчаливая, слова не вытянешь, надела на очередную жертву чистую кружевную рубашку с огромным декольте и отвела в хозяйский «будуар».
Ламанский встретил Варвару полулёжа, на кровати, облачённый в халат. Он смерил молодуху цепким взором, поднялся со своего ложа и вальяжно подошёл к ней. Хозяин осмотрел новенькую наложницу, как лошадь на базаре перед покупкой (разве, что зубы не проверил) и остался доволен.
69 
