очень нудно 
70 
Тед разорвал газету пополам.
– Очевидно, такая уж у меня участь – выступать адвокатом дьявола. Ну, предположим, сюжет твой верен. Элизабет была влюблена в меня. Но давай заглянем еще на одну стадию вперед. Предположим, я действительно понял: жизнь с Лейлой – это непрерывная череда взлетов и падений, истерик и скандалов, сомнений, выливающихся в ревнивые обвинения всякий раз, как я мило беседую с другой. Предположим, я понял: Лейла – актриса до мозга костей. Она не хочет ребенка. Предположим, я понял: Элизабет – та, которую я искал всю жизнь. – Тед пристукнул кулаком. – Так неужели ты сам не сообразил, что версия, которую ты подсовываешь, и есть самый веский мотив для убийства Лейлы? Думаешь, Элизабет взглянула бы на меня дважды при живой сестре? – Тед с яростью отшвырнул стул. Тот грохнулся на пол. – Слушайте, может, сходите поиграть в гольф? Или поплавать? Заняться, в общем, спортом? Не тратьте попусту времени! Лично я не намерен.
– С меня хватит! – Лицо Бартлетта побагровело. – Послушайте, мистер Винтерс! В отелях вы, может, и разбираетесь, но ни черта не смыслите в судебных процессах! Вы наняли меня, чтобы спасти вас от тюрьмы. Но в одиночку я действовать не могу! Более того, и не собираюсь. Либо перестаньте вставлять палки в колеса, либо ищите другого адвоката!
– Успокойся, Генри! – вмешался Крейг.
– Нет, не успокоюсь! Мне не нужно это дело. Возможно, я сумел бы выиграть его, но не так… – Он указал на Теда. – Если ты уверен, что ни одна моя линия не сработает, так возьми и признайся в убийстве! За чистосердечное признание скостят срок. Я сумею добиться всего семи – максимум десяти лет тюрьмы. Этого тебе хочется? Скажи прямо. Или садись и работай.
Тед поднял с пола стул.
– Ладно, принимаемся за работу, – равнодушно бросил он. – Наверное, мне полагается извиниться перед тобой. Я понимаю, ты специалист в своей области. Но мог бы и догадаться – я чувствую себя как в западне. Ты и правда считаешь, что шанс на оправдание есть?
– Я добивался оправдательного вердикта и в более безнадежных делах. Пойми, наконец, – виновность подсудимого не имеет никакого отношения к приговору!
6
Мин кое-как доработала до полудня. Она была слишком занята, отвечая на звонки прессы. Ей некогда было задумываться над сценой в кабинете между Элизабет и адвокатом Теда. После гневного взрыва Элизабет все тут же разошлись: Бартлетт и Элизабет, кипя от злости, Крейг – подавленный, Скотт – мрачный, Хельмут улизнул в клинику. Он прекрасно знал – Мин хочет поговорить с ним. Все утро он избегал ее, так же как и вчера. Рассказав про сцену у Лейлы, он заперся у себя в кабинете.
Кто, черт побери, шепнул газетчикам, что сюда приехали и Элизабет, и Тед? На настырные звонки Мин отвечала стандартно: «Имена наших гостей мы не разглашаем». Ей сообщили, что и Элизабет, и Теда видели вместе в Кармеле. «Ничего не могу сказать», – говорила она.
В любое другое время она была бы только рада рекламе, но сейчас? У нее интересовались, есть ли что-то подозрительное в смерти ее секретарши. Разумеется, нет.
В полдень она попросила оператора не соединять с ней звонивших и ушла на женскую половину. С облегчением увидела, что обстановка нормальная. О смерти Доры больше не шушукаются. Мин перебросилась словом с каждой гостьей, не пропустив ни одной из сидевших за ланчем вокруг бассейна. Среди них была и Эльвира. Заметив машину Скотта, она забросала Мин вопросами – зачем она здесь?
Наконец Мин вернулась в главный особняк и поднялась к себе. Сидя на кушетке, Хельмут пил чай. Лицо у него было болезненно-серым.
– А-а, Минна. – Он попытался выдавить улыбку. Она в ответ не улыбнулась.
– Нам надо поговорить. Скажи честно, зачем ты отправился в тот вечер к Лейле? У тебя был с ней роман? Говори правду!
– Роман? – Чашка Хельмута звякнула о блюдце. – Минна, да я ненавидел эту женщину!
Мин наблюдала, как лицо у него пошло пятнами, а руки сжались.
– Ты что, считаешь, меня очень забавляло, как она потешалась надо мной? Роман! – Он хлопнул по столику. – Минна, ты единственная женщина в моей жизни. С тех пор, как я встретил тебя, других не было, клянусь!
– Лжец! – Мин схватила его за лацканы. – Посмотри мне в глаза! Кончай со своим фальшивым аристократизмом и драматизмом! Ты был ослеплен Лейлой. Да и не ты один! Каждый раз, как ты смотрел на нее, ты раздевал ее глазами. Да все вы, вся компашка! Тед, Сид. Даже этот пентюх Крейг. Но ты – хуже всех. Любовь. Ненависть. Это одно и то же! Да за всю свою жизнь ты не любил никого! И мне нужна правда. Зачем ты отправился к ней? – Она отпустила его, вдруг обессилев.
70 
