69

Когда экономка провела Николаса Греко в кабинет, где он раньше встречался с Глэдис Олторп, он с раздражением отметил, что ее муж поспешил изжить из этой комнаты все следы присутствия своей совсем недавно умершей жены. На кресле больше не лежала ее шаль, и жалюзи больше не были полуприкрыты. Весеннее солнце било прямо в окно, заливая кабинет, в котором прежде всегда царила уютная тишина и полумрак.

— Господин посол сейчас придет, — объявила экономка.

«Это что, демонстрация превосходства? — задумался Греко. — Я просил назначить встречу на половину первого, он настоял, чтобы я пришел в двенадцать. Теперь он хочет заставить меня его дожидаться?»

Греко вспомнил, какой заботой окружала покойную Глэдис Олторп экономка. Как же ее зовут? Он напряг память и все-таки вспомнил имя.

— Бренда, я видел, как искренне вы заботились о миссис Олторп. Уверен, вы очень скрашивали ее жизнь.

— Хотелось бы верить. Я недолго проработала в этом доме, но успела ее полюбить. И я рада, что она умерла счастливой, зная, что человек, убивший ее дочь, наконец заплатит за свое злодеяние. Миссис Олторп говорила мне, что в тот день, когда она в зале суда увидела Питера Кэррингтона в наручниках, сбылось все, о чем она молилась все эти двадцать два года.

Вошедший в кабинет Чарльз Олторп успел услышать ее последние слова.

— Мы счастливы, что вы поделились с нами своим мнением, Бренда, — саркастически произнес он. — А теперь можете идти.

Греко мгновенно проникся к Олторпу неприязнью. Унизив экономку в присутствии чужого человека, он наглядно продемонстрировал, как в этом доме относились к прислуге; впрочем, ничего иного Греко от него и не ожидал, памятуя, как отставной посол разговаривал по телефону с ним самим.

Олторп указал Греко на кресло и сам уселся напротив него.

— Я должен присутствовать на деловом обеде, — сообщил он, — так что могу уделить вам ровно пятнадцать минут и ни секундой больше.

— Да, я помню, что вы ограничены во времени, — кивнул Греко и, намеренно опустив почетное звание «господин посол», приступил к изложению своего дела. — Мистер Олторп, в последний вечер жизни вашей дочери вы были очень на нее сердиты. Это отметили многие из присутствовавших на приеме. Чем она так вас разгневала?

— Уже не помню, да это и не важно. Разумеется, все эти двадцать два года я не переставал жалеть, что наш последний разговор со Сьюзен прошел в такой атмосфере.

— Вы с миссис Олторп в тот вечер ушли с приема совсем рано.

— Мы ушли почти сразу же после ужина. Глэдис, как обычно, нездоровилось.

— Перед уходом вы велели дочери вернуться домой к полуночи. Насколько я понял, остальные гости разошлись только во втором часу. Отчего такая строгость?

— Сьюзен слишком устала. Я беспокоился за нее и хотел, чтобы она уехала вместе с нами, но тогда как раз начались танцы. Питер попросил меня позволить ей остаться еще ненадолго и пообещал довезти ее до дому.

— Питер вам нравился.

— Тогда — очень.

— Мистер Олторп, я повторю свой вопрос: почему вы беспокоились за свою дочь?

— Вас это не касается, мистер Греко.

— А я думаю, что очень даже касается. Если мое предположение верно, Сьюзен погибла именно по этой причине.

Олторп побагровел. Греко гадал — от страха или от ярости.

— Когда миссис Кей Кэррингтон было шесть лет, она сидела на скамейке у особняка Кэррингтонов и ждала своего отца, Джона Лэнсинга, который, как известно, служил у них садовником. Это было как раз в день приема. Он занимался устранением каких-то неполадок в освещении. Кей много слышала о часовне и, как всякий любопытный ребенок, пробралась в дом, чтобы взглянуть на нее. Когда она находилась в часовне, она услышала скрип открывающейся двери и спряталась между рядами скамеек. Вошедших она не видела, зато слышала весь их разговор до последнего слова. Это были мужчина и женщина, и женщина требовала от мужчины денег.

Греко помолчал, потом ледяным тоном добавил:

— Я полагаю, что той женщиной была ваша дочь, Сьюзен. Думаю, она пристрастилась к наркотикам и нуждалась в деньгах, чтобы их покупать. Я подозреваю, что вы знали о ее пристрастии, но решили справиться с ним самостоятельно, лишив ее денег и не давая ей встречаться с тем, кто снабжал ее наркотиками.

— Неудивительно, что вы заработали репутацию первоклассного детектива, мистер Греко. Но даже если бы все это было правдой, что это доказывает? И какое значение имеет теперь? — столь же холодно ответил Олторп.

  97